Алексей Владимирович Бородин для нашего театра значит больше, чем режиссер (даже интересный), больше чем худрук (даже успешный), больше, чем мастер многих актерских курсов, из которых вышли давно уже выдающиеся актеры, а новая смена наступает на пятки. Он – и то, и другое, и третье – и что-то еще, что, может быть, важнее, чем состоятельность в театральном деле. Книга Натальи Старосельской «Алексей Бородин: из вчера в завтра» Камертон правильно выбранного и правильно проходимого пути – единственно правильного (камертон ведь не предполагает отклонений хоть на полтона). Можно пропустить какую-нибудь премьеру в РАМТе (попробуй все успеть, если одновременно в театре играется до семи спектаклей!). Но невозможно представить себе даже не театральную Россию, а самое себя без этого человека. Счастливо улыбающегося – на премьерных поклонах. Серого от гнева в коридорах суда по театральному делу («Я посмел унизить себя надеждой!»). Сосредоточенно ищущего ответ во время интервью, чтобы «дойти до самой сути». Иронично- доброжелательного во время вступительных экзаменов – в предвкушении, как будет учить этих угловатых еще, переволновавшихся донельзя вчерашних детей.
Автор книги «Алексей Бородин: из вчера в завтра» Наталья Старосельская тоже не представляет себя без его присутствия. Эту формулу театра, который позволяет остановить и сделать ощутимым мгновение настоящего по пути из вчера в завтра, режиссер выводит в каждом своем спектакле и разговоре. Юбилей Бородина всегда соседствует по времени с юбилеем РАМТа (театр всего лишь на 20 лет старше) – и нам все труднее отделить одно от другого.
Но до прихода в него Алексей Владимирович точно прожил еще одну жизнь: детство в богатом доме русского Китая: с машинами, слугами, феерическими домашними праздниками и мечтой о незнакомой родине, которую не видели ни родители, ни дети; русский язык, который стал путеводной звездой, приведшей их в СССР, полдома в подмосковном Пушкине, знакомство с российским театром, несколько попыток войти в него (сначала через театроведение, затем – режиссуру) – и точное ощущение судьбы, которая могла привести только сюда, хотя Бородины могли уехать из Китая в любую точку мира.
Наталья Старосельская дает своим читателям возможность пролистать раритетную (всего 300 экземпляров) книгу «Семейные хроники», написанную членами семьи Алексея Владимировича и им самим, которая содержит в себе немало авантюрных, исторических, трагических и забавных сюжетов и позволяет через призму вековой истории одной семьи посмотреть на историю страны. Страсть к историческим параллелям и рифмам Алексей Владимирович пронесет через всю жизнь, не раз признаваясь, что стал бы историком, если бы не театр.
Автор книги «Алексей Бородин: из вчера в завтра» вообще предстает очень старательным читателем: главной книги Бородина «На берегах утопии», многочисленных рецензий на его спектакли, исторических и философских трудов – ко всему этому при желании можно вернуться отдельно. Но, конечно же, она пишет о «своем Бородине», лишь упоминая о до-РАМТовском периоде (недолгой работе в Смоленске, которому Бородин обязан ярлыком формалиста и фактическим запретом на профессию на несколько лет, а затем счастливом периоде в Кирове, где сложилась его творческая команда на всю жизнь). Но все спектакли «бородинского» периода в жизни ЦДТ, а потом РАМТа автор пересмотрела не по одному разу и постаралась увидеть в послужном списке Алексея Бородина не просто набор названий, но единое сочинение со своей структурой, логикой и циклами (исторический, романтический и так далее).
В отдельный цикл она заключает спектакли, которые появились после грандиозной трилогии «Берег утопии» Тома Стоппарда. «Нюрнберг» Эбби Манна, «Демократию» Макса Фрейна, «Проблему» снова Тома Стоппарда (нашедшего в Бородине своего режиссера) она называет «Берегом утопии»-4, 5. Приключения идей, эволюция общественной мысли, вечная «беременность» любой идеи своей противоположностью – совсем, казалось бы, нетеатральные сущности. Но Алексей Бородин с азартом доказывает обратное. Через чувство – к мысли. Через возвышенные эмоции – к постановке проклятых вопросов, у которых не может быть однозначных ответов. Из вчера в завтра.
