В галерея “Триумф” в январе прошла выставка Лизы Бобковой “Об ослепшем вчерашнем долгом вечере что сегодня”. В экспозиции - фигуры как будто из детства. Мишки, зайчики, куклы. Они ростом с ребенка, и это выглядят несколько устрашающе. Плоские фигуры с утраченными элементами дополняют в интерьере сгоревшие стулья. Они сделаны из метала, но выглядят хоть и крупными, но хрупкими. “Что если однажды в суете повседневности повседневных забот и сомнений наши детские игрушки вернутся к нам?”. Так художница размышляет о сепарации детских впечатлений. Оказавшись почти одного роста с игрушкам, у нас есть есть шанс познакомиться с ними заново.
И про театр
Как мы запоминаем те или иные классические произведения? Винни-Пух в коллективной памяти говорит исключительно голосом Евгения Леонова, а Нильс станет взрослым, если Король снимет шляпу, и хотя в оригинальном тексте Сельмы Лагерлеф подобного условия нет, они есть в мультфильме “Заколдованный мальчик”. Активные комментаторы в соцсетях сетуют, что в доброй светлой пушкинской сказке демонстрируется жестокость. А как еще можно показать события истории о Золотом Петушке, где погибают, кажется, все? Советский экран заложил прочные традиции восприятия сказочных персонажей и многим поколениям зрителей трудно принять сепарацию персонажей от нас, нашего восприятия. Пересмотреть фильм очень просто. Он неизменен и доступен в сети. Книжный шкаф дальше пульта от телевизора или ноутбука. И в ноутбуке же удобно купить билет в театр. Но театр не работает как способ консервации детства. Недавняя история театра для детей открыла для нас современную литературу, режиссеры стали вчитываться в текст и обращать на него внимание зрителей. Формат читок подготовил часть аудитории ко вдумчивому чтению.
Как мы запоминаем те или иные классические произведения? Винни-Пух в коллективной памяти говорит исключительно голосом Евгения Леонова, а Нильс станет взрослым, если Король снимет шляпу, и хотя в оригинальном тексте Сельмы Лагерлеф подобного условия нет, они есть в мультфильме “Заколдованный мальчик”. Активные комментаторы в соцсетях сетуют, что в доброй светлой пушкинской сказке демонстрируется жестокость. А как еще можно показать события истории о Золотом Петушке, где погибают, кажется, все? Советский экран заложил прочные традиции восприятия сказочных персонажей и многим поколениям зрителей трудно принять сепарацию персонажей от нас, нашего восприятия. Пересмотреть фильм очень просто. Он неизменен и доступен в сети. Книжный шкаф дальше пульта от телевизора или ноутбука. И в ноутбуке же удобно купить билет в театр. Но театр не работает как способ консервации детства. Недавняя история театра для детей открыла для нас современную литературу, режиссеры стали вчитываться в текст и обращать на него внимание зрителей. Формат читок подготовил часть аудитории ко вдумчивому чтению.
В последнее время режиссеры стали в своих постановках возвращаться к известному литературному первоисточнику, предлагая увидеть что-то сегодня важное, но упущенное в привычном популярном прочтении адаптированного издания или фильма, который читатели-зрители законсервировали на черный день как минимум лет 20 назад, совсем в другое время. А начинал это со своей идей “театра детской скорби” Анатолий Праудин, и именно в начале нулевых. Это он разбирался, почему Золушка и Принц не обязаны выглядеть как сахарные игрушки на торте, и как плюшевые игрушки во главе с вечным медвежонком переживают смерть Критсофера Робина Милна - это случилось в 1996. Интересный режиссерский театр для детей сегодня - это не фантазия на тему, а прямой путь к автору, распаковка его тем, возможность, как говорит Яна Тумина, его обнять.