Сергей Левицкий: «В спектаклях важно не обманывать подростков»

В последние несколько лет, при художественном руководителе Сергее Левицком, Русский драматический театр им. Н.А. Бестужева из Улан-Удэ стал постоянно появляться на крупных фестивалях, а в прошлом сезоне впервые в своей истории стал номинантом «Золотой Маски». В репертуаре театра немало работ для детей и подростков. Узнали для «Недоросля», какие проекты помогают развивать это направление, как театру стать важным для взрослеющего зрителя, чем Сергею Левицкому как режиссеру интересны спектакли для детей. 

Недоросль: Сергей, насколько для Русского драматического театра им. Н.А. Бестужева актуальны спектакли для подростков? 

Левицкий:  К спектаклям, адресованным подростковой аудитории, у нас есть большой интерес. В Улан-Удэ нет ТЮЗа, эта ниша долгое время пустовала, с подростками-зрителями никто не разговаривал. Так мы теряли своего будущего зрителя, тех, кто мог бы потом, уже став взрослым, продолжить ходить в театр. Я понял, что это проблема, и ее надо решать. Мы придумали творческую лабораторию «Территория РОСТа», в этом году она пройдет уже в шестой раз. Постоянно меняем ее форматы, но целевая аудитория остается прежней: это подростки. Иногда к ним добавляются еще и дети, в этом году будет программа для взрослых.

Недоросль: Как организована лаборатория?

Левицкий: Она делится на две части. Одна теоретическая, можно назвать ее обучающей, а другая практическая – мы приглашаем режиссеров, они делают спектакли. Обязательное условие: работа с актуальной современной российской драматургией. Наши участники ставили пьесы Юлии Тупикиной, Ярославы Пулинович, Олжаса Жанайдарова, Натальи Блок... Образовательная часть каждый год проводится по-своему. Один раз мы приглашали драматурга Ксению Драгунскую, она вместе с другими писателями обсуждала с детьми, что такое художественное слово, поэтическое слово, образ…

На следующий год к нам приезжали Вячеслав Дурненков и Мария Зеленская и воплощали в жизнь проект Class act. Тогда дети, в том числе и с особенностями развития, вместе писали пьесы. С той лабораторией связана история, которой я очень горжусь. Одна участница, одиннадцатиклассница, из-за ДЦП передвигающаяся на коляске, сочинила пьесу, где героиня со схожим синдромом встретила любовь, родила детей и очень счастлива. Через год после проекта автор повторила судьбу героини. Сегодня ее семье уже несколько лет, у них растет ребенок, и все хорошо. Это пример социального партиципаторного театра, который действительно меняет чью-то судьбу. Здорово, когда ты не абстрактно предполагаешь, что кто-то вышел из зала, и его жизнь изменилась, а знаешь конкретного человека, на чью судьбу повлиял театральный проект.

Недоросль: Каким еще направлениям бывают посвящены лаборатории «Территория РОСТа»?

Левицкий: В прошлом году мы впервые занимались бэби-театром, спектаклями для зрителей от 0 до 3 лет. Один из них, «Микрохи», попал на Международный Большой Детский фестиваль. Сейчас собираемся работать в направлении острого социального партиципаторного театра, рассмотреть его с точки зрения и взрослых, и малышей. Посмотрим, что из этого получится.

Недоросль: Вы сами тоже иногда ставите детские спектакли, недавно выпустили «Добываек». Ради чего обращаетесь к этой аудитории? 

Левицкий: Как художественный руководитель я понимаю, что те детские спектакли, которые идут уже давно, появились в театре еще до моего прихода, не устраивают меня по ряду причин, и эстетических, и моральных. Мы с режиссером по пластике Игорем Григурко сначала сделали большой проект под названием «Сказка странствий», а потом с ним же выпустили «Добываек». Поставить спектакли для детей меня сподвиг пример Красноярского ТЮЗа, Романа Феодори с Даниилом Ахмедовым. Они серьезно вкладываются в театр для детей. Сегодня это направление уходит от нравоучений, становится пространством смыслов. Безусловно, очень важна в таких постановках визуальная часть. Я подумал, надо идти в ту же сторону. Билеты на «Добываек» продаются задолго до дня показа, получился серьезный и интересный спектакль. Не хочется обманывать детей, кормить их халтурой, поставленной ради кассы. Чего лукавить, дети-зрители – это деньги театра. Но и по моральным, и по художественным соображениям хочется ставить для детей спектакли глубокие, со своей эстетикой, насыщенные смыслами.

Недоросль: О чем вы хотели поговорить с детьми в «Добывайках»?

Левицкий: О том, что все в твоих руках, и есть возможность все изменить.

Недоросль: Что, по вашему ощущению, сейчас интересно взрослеющим зрителям, тем, кому 15-16 лет?

Левицкий: Это один из самых сложных возрастов, когда идет внутренняя ломка по всем статьям. Человек вдруг осознает себя самостоятельной единицей, что входит в конфликт с зависимостью от родителей, от школы, от обстоятельств жизни. Параллельно не надо забывать и о сексуальном аспекте взросления. Подростка, переживающего внутренний бунт, театр должен будоражить, выбирая волнующие этого зрителя темы и избегая взрослого нравоучения, взгляда «сверху вниз». Еще очень важно не заигрывать, не лукавить, не обманывать подростков. Мы поэтому обращаемся именно к современным текстам на лаборатории – в них этого нет. И их лексика близка к той, которую подростки используют, общаясь между собой. В современных пьесах реальность не приукрашивается, если она мрачная, то такой ее и представляют.

Ребята в момент взросления остро реагируют, когда их обманывают. В этом причина многих конфликтов с родителями. Часто взрослые учат детей «как правильно жить», хотя сами, если разобраться, не соответствуют тем критериям, о которых говорят. И это противоречие усложняет отношения между ребенком и родителями. Чем выше авторитет взрослого, тем сложнее дискутировать, говорить открыто, честно, на равных. В итоге в какой-то момент подростки закрываются и перестают разговаривать. Как говорит директор ЦИМа Елена Ковальская, доверие сегодня в дефиците. Доверие может вызвать как раз театр, разговаривая с подростками на самые интересные для них темы их же языком. 

Недоросль: А что близко 20-летним зрителям?

Левицкий: 20 лет сильно отличаются от 16 лет. Это уже гораздо более самостоятельные люди, но критерии честности остаются для них актуальными. В 20 люди еще колеблются в выборе своего пути. Некоторые понимают, что ошиблись. Театр может помочь им, раздвинув узкие рамки восприятия жизни. Часто мир ограничивается для взрослеющих только школьным двором и своим районом, где нужно примыкать к группировкам и исповедовать их идеологию. А если начать разбираться, то оказывается, мир многогранен, он настолько разный, и в тебе тоже заложено столько всего… Как это разгадать, вытащить из себя? Театру важно с помощью драматургии, разговоров, дискуссий обсуждать разные темы, чтобы помогать зрителям раздвигать свои рамки.

Без надзора старших подростки интересно говорят на обсуждениях 

Недоросль: Вы стали художественным руководителем театра шесть лет назад. Чувствуете, что за это время в ваш театр пошли другие зрители?

Левицкий: Изменение репертуара, его качественной, эстетической и тематической составляющей, – очень болезненный процесс. Некоторые зрители, кто любил прежний театр, постепенно отсеялись, не приняли мои работы. В то же время бизнесмены, связанные с креативными индустриями, с рекламой, туризмом, музыкой, активные и пассионарные люди, которым не все равно, потянулись к нашему театру. Он стал в Улан-Удэ одной из тех тем, что обсуждается в фейсбуке. Это важно – обычно все говорят про политику, плохие дороги, беды социальной сферы, а здесь предметом обсуждения вдруг стал театр.

Сегодня к нам пошли молодые зрители, те, кто прежде никогда не ходил в театр, либо долго избегал его, отравившись неудачным спектаклем. У нас появился целый фан-клуб, люди, которые ходят на одни и те же постановки по несколько раз, принимают участие в обсуждениях, интересуются всеми проектами театра, активно нас поддерживают…
Был момент, когда я думал, все, чем я занимаюсь, бессмысленно, все зря… А потом послушал подростков на обсуждении, вспомнил себя в их возрасте, подумал, – да они же умнее меня раз в 20! Как они излагают свои мысли, как формулируют… Главное – убрать из зала во время дискуссий родителей и учителей. Когда надзора нет, то ребята становятся свободнее и происходит диалог. Слушаешь их и поражаешься, какой у них серьезный уровень развития и понимания тех или иных вещей.

Недоросль: В вашем побывавшем на многих фестивалях, включая «Золотую Маску», спектакле «Наводнение» актуальная для многих постановок тема войны дается метафорично, тонко. Почему именно этот рассказ Евгения Замятина стал для вас поводом для разговора о войне?

Левицкий: Я делал спектакль не о войне, а о насилии, которое развивается от бытового в глобальное. На примере конкретной семьи хотелось проследить, как один человек позволяет себе быть абьюзером, объясняет самому себе, что по непонятной причине имеет на это право. А другой, насилуя свою душу, соглашается на роль жертвы. И конвенция жертвы и насильника становится узаконенной. Когда мы переносим это на нашу жизнь вообще, то понимаем, что роли жертвы и того, кто может доминировать, связаны с нашей внутренней ментальностью, оправданием наших поступков. 

Недоросль: Как вы выбираете, что ставить – идете от текста, от темы? 

Левицкий: Испытываю белую зависть к своим коллегам, у кого есть «режиссерский портфель» с подборкой интересных им пьес на долгие годы вперед. Часто мне пишут режиссеры и предлагают поставить у нас в театре разные спектакли. Смотрю на их списки, где иногда пьесы Ионеско соседствуют с комедиями Островского, думаю, неужели действительно все это человеку близко?! Как это здорово… У меня нет «режиссерского портфеля». Всегда с ужасом смотрю в график, что скоро следующая постановка, а я еще не понимаю, что буду делать. У меня по-разному выбор происходит. Иногда где-то что-то увидишь, и возникает идея. Или ищешь одно, натыкаешься на другое, и думаешь – вот, про это я и хочу спектакль, это меня задевает.

Недоросль:  Что для вас современный театр? Есть ли ваши внутренние критерии?
Левицкий: Раньше я бы рассказал целую теорию, разложил все по полочкам почти на театроведческом языке. А сейчас скажу иначе. Любой спектакль, который играется сегодня, современный. Другой вопрос, на каком театральном языке он поставлен. Язык может быть уже неактуальным. Не буду говорить название, но недавно видел на фестивале спектакль, хорошо скроенный, с современной сценографией, светом, явно с большим бюджетом. Но ты смотришь его, и через минут десять ловишь себя на мысли, нужен ли ты-то вообще в зрительном зале? Есть ощущение, что актерам так классно с самими собой, что ты отключаешься и от истории, и от перенасыщенного визуального решения, которое тебя почему-то никуда дальше не ведет. Казалось бы, современный театр, а в меня не попадает. В то же время можно сделать спектакль с четвертой стеной, хотя такие работы уже давно считаются атавизмом. И он окажется современнее всего остального. Наверное, современный театр – это те спектакли, где не историческая ретроспектива, не музейные экспонаты, а про нас, про сегодня. 

Театр – это способ что-то изменить

Недоросль: В Улан-Удэ бывали немногие. У вас на фейсбуке бывают шокирующие посты про город. Каково это – быть там режиссером, и насколько Улан-Удэ на вас это влияет?

Левицкий: Это пафосно прозвучит, но все шесть лет, что я худрук, у меня есть стойкое ощущение: работаю там не благодаря, а вопреки. Под «вопреки» я имею в виду все то, что меня не устраивает в городе в социальном, логистическом, архитектурном, ментальном аспекте, в миграции оттуда мозгов, в экономической составляющей, в политической атмосфере...

Конечно, часто посещают мысли, что я больше не могу. Я – очень визуально зависимый человек, мне тяжело, когда не на чем отдохнуть глазу. Вижу в городе много серых прохожих, и очень радуюсь, когда люди интересно одеваются, умеют подчеркивать свои особенности. Архитектура производит тяжелое впечатление. Этот город – полудеревня, поскольку в центре много одноэтажных старых домов, построенных еще до революции, когда Улан-Удэ назывался Верхнеудинск. За ними не следят, они ветшают, в них живут маргиналы... Меняются мэры и губернаторы, но не меняется суть.

Иногда мне кажется, я в нашем городе схожу с ума. Театр – это и спасение, и способ что-то изменить. Хотя я отдаю себе отчет, что театр в борьбе с социальными и экономическими проблемами – это капля в море. Но меня все равно радует, что люди, которые в некоторых моментах солидарны со мной, притягиваются к театру. Раз какая-то общность существует, значит, не все еще потеряно. Громко звучит, но мы создаем с помощью театра свой маленький альтернативный мирок.