Тему поиска себя, в одном случае более осознанную, в другом более наивную, затрагивает Архангельский областной театр кукол в обеих постановках, привезенных на фестиваль.
«Ида, лети!» – моноспектакль актрисы Елены Антушевой по книге «Аделаида. Летающая кенгуру» (режиссер Надежда Мошкина). Абсурдность персонажа заявляется сразу, и кукла ничем не напоминает летающую кенгуру (еле видны за спиной крылышки из органзы), впрочем, как и обычную. Спектакль об инаковости, одиночестве, которое не всегда хватает опыта осмыслить, особенно, когда ты совсем маленький, о собственной уникальности, которая, прежде чем доставить радость, принесет много слез. Здесь нет сценографии, куклы скользят по глянцевым поверхностям чемодана. Ида пытается разобраться в своих чувствах и отправляется в Париж, вдоль чемоданных застежек выстраиваются картонные достопримечательности, а когда она поступает на работу в цирк, створки чемодана распахиваются, и можно увидеть его бархатные внутренности, напоминающие узор циркового ковра. Это спектакль-путешествие по миру и одновременно путешествие внутрь себя. Осторожное и деликатное. По большому счету все, что случается, по-хорошему неправдоподобно. Может быть, это и есть самый разумный сценарий. Ида не только спасает своего друга-пилота от авиакатастрофы, но и обретает любовь. Озвучивая тем самым робкую надежду на то, что у необычного ребенка-не кенгуренка есть реальный шанс стать частью большого мира и быть счастливым.
Второй спектакль «История, про овечку, которая пришла на обед к волку» также создан на материале детской книги (режиссер Светлана Михайлова), где львиную долю занимают иллюстрации, а в спектакле – диалоги. Первоисточник не сообщает необходимой логики и сложно понять, почему герои поступили так или иначе – внезапный приступ доброты у волка, добровольный визит овечки к своему сказочному врагу и наконец тема вегетарианства, к которому в финале приходит хищник. Яркие, выразительные тростевые куклы и классическая декорация заснеженной избушки, окруженной деревьями, только усиливают контраст между тем, как выглядят главные герои, и тем, о чем ведут свои медитативные диалоги, точно на изображение наложена чужая аудиодорожка. Мысль о том, что любовь способна изменить героя и заставить отказаться от старых привычек, достаточна для литературного первоисточника, но слишком размыта для спектакля.
Подобный же контраст создается намеренно и выглядит естественным и органичным в спектакле «Клочки по закоулочкам» Саратовского театра кукол «Теремок» (режиссер Геннадий Шугуров). Три актера-кукловода одеты максимально элегантно, они не скрыты от зрителя черным бархатом, работают открытым приемом. Мы можем видеть их сдержанные улыбки и следить не только за партитурой куклы, но и за хорошим, точным кукловождением. Традиционная планшетная кукла со свойственным очарованием откликается на энергию актера, существуют плавно и слажено. Именно актеры сообщают спектаклю первый юмор, именно от их отношения к происходящему растет общее настроение спектакля. Каждое появление героев претворяется короткой забавной визиткой. Лиса, Волк, Петух много и смешно шутят, и при том, что часть шуток, безусловно, адресована взрослой аудитории, это ни на секунду не нарушает магию детского спектакля. В маленький спектакль по мотивам народной сказки таинственным образом помещается все: и подлинное коварство лишенной мук совести Лисы и трусость Быка, Медведя и Волка и отчаяние Зайца, лишившегося дома, и его же отказ от всяческой борьбы. У саратовцев получился настоящий семейный спектакль, где младшие, выходя из зала, распевают на разные лады «будем делать из лисы 300 граммов колбасы», а старшим достается вполне себе явный, никак не завуалированный посыл о справедливости.
Первым в фестивальной афише пытается поэкспериментировать с театром предмета и задействует видеомэппинг театр «ТриЧетыре» из Санкт-Петербурга. В спектакле «Почему нет рая на земле?» Марина Вершинина работает с несколькими десятками различных кукол. Неестественно состаренное ярким гримом лицо актрисы склоняется над куклами главных героев. Кроме открытого кукловождения мы видим игру драматической актрисы – отношение взрослой Марии к событиям, произошедшим с ней в далеком-далеком детстве. Голос рассказчика, звучащий за кадром (Вениамин Смехов), оживляет убогую обстановку квартиры, которая и становится местом действия. Воспоминаниям не выбраться за ее пределы, и куклы так и будут перемещаться по мебели или прикладывать ухо к телефону в ожидании звонка.
О войне и, собственно, Холокосте, жертвой которого станет еврейский мальчик Бэреле Мац, упоминается пунктирно, при этом очень подробно с помощью кадров хроники воссоздается атмосфера маленького городка Бобруйска 30-х годов XX века. Куклы главных героев, двух мальчиков и девочки, выструганы из дерева с сохранением фактуры. Видно, как по фигуркам проходил инструмент, их нарочно оставляют угловатыми, первозданными. Всех же остальных персонажей захватывает театр предмета. Дрессировщик в цирке – солдатский ремень, мама – вышитый бисером ридикюль. Режиссер Тигран Сааков сосредоточен в большей степени на предметном мире и работает с ним гораздо более увлеченно и заинтересовано, чем с другими пластами спектакля. Именно здесь рождаются точные метафоры, которые ложатся в основу общего впечатления. Пол-литровые банки с намотанными на них тряпками выстроены в один ряд и становятся зимней очередью за хлебом, в которой не различить ни мужчин, ни женщин. Очередь упирается в пустую хлебницу с пугающе распахнутым ртом-дверцей. Изображение живого ребенка в спектакле возникает несколько раз (в том числе режиссер делает явную отсылку к эпизоду фильма «Обыкновенный фашизм» Михаила Ромма), но срабатывает только в финале. Актриса резкими, точными движениями закладывает в дырокол картонные прямоугольники, щелкает, и на пол падают фото детей – тревожных и улыбчивых, блондинов и брюнетов, мальчиков и девочек. Их всех теперь объединяет аккуратная круглая дырочка в районе виска.
Еще один шаг в сторону от театра кукол делает спектакль «Говорит Ленинград!» Белгородского театра кукол, где все роли, включая главную – Ольгу Берггольц – задуманы для актеров драматических, но играются кукольниками, что становится для них задачей непосильной. Говорить об этом спектакле подробно в контексте фестиваля театров кукол нет повода хотя бы потому, что он действительно имеет малое к нему отношение (за исключением нескольких иллюстративных сцен с видами города и статичными фигурками жителей блокадного Ленинграда). Замечательные ребята-белгородцы, в которых есть и энергия молодости, и драйв, и искренность, лишены самого, на мой взгляд, главного – возможности работать с куклой, с помощью образа доносить значение происходящего на сцене. Хочется верить, что в других постановках такой шанс выпадет.
Жанр фэнтези и сказку «Мио, мой Мио» Астрид Линдгрен сращивает в своем спектакле Олег Жюгжда, и это тот случай, когда история мальчика Калле, живущего в приемной семье, идеально раскладывается на жанр фэнтези. Сценография максимально лаконична и функциональна – прозрачные пластиковые короба, оживляемые светом, внутрь которых попеременно попадают и люди, и куклы. Спектакль вологодского театра немолод, но при этом не выглядит архаикой, и в череде постановок режиссера стоит особняком.
Мотив сказочного путешествия и одиночества ребенка перед огромным миром возникает на этом фестивале не единожды. Долгое путешествие, где каждый следующий шаг дается герою и его верному оруженосцу все с большим и большим трудом. Герой проходит обряды инициации, некого посвящения, чтобы быть достойным стать частью этого волшебного мира и остаться в нем навсегда. И несмотря на то, что справедливость восстановлена, зло повержено и даже маленькая девочка не погибает в конце истории, зритель в финале снова видит куклу мальчика, съежившуюся на деревянной скамье. Фигурка недвижима. Руки кукловода к ней больше не прикоснутся.
Тему одинокого ребенка продолжает спектакль Мурманского театра кукол «Снежная королева» (режиссер Петр Васильев, художник Алевтина Торик). Эта сказка ставится здесь не впервые, именно здесь, на границе с Мурманском, начинается та самая Лапландия, те самые «чертоги Снежной королевы». Сказка рождается под руками господина в белом камзоле и парике – Андерсена, который в буквальном смысле увлекается кукольным театром и размещает на столе макет, а в нем – фигурки из выбеленного картона. Этот макет полностью копирует большего размера сцена, где уже и появляются театральные куклы. Никаких цветов, кроме белого и фиолетового, где последний – символ смертельного, гибельного холода. В живом плане остается и Шут – прислужник Снежной королевы, и время от времени то он, то сам Андерсен в буквальном смысле проникает в кукольную декорацию и пытается повлиять на поступки героев. Сама же Снежная королева, наполняясь могуществом, из двухмерной куклы разрастается до огромной гипсовой головы – без прорисованных глаз, без рта, она возвышается равнодушным барельефом, покидает предел импровизированной сцены и зловеще нависает над фигурками Герды и Кая.
Рефреном через всю историю проходит забытое, загубленное советским переводом глубинное, христианское начало этой сказки. И в моменты отчаянья и заблуждений Герда поет, нараспев читает стихийную молитву, и это придает ей сил. И чем жестче Маленькая разбойница понукает Северного оленя, тем больше решимость Герды продолжить свой путь. Произошедшая с Каем перемена была настолько разительна, что обида бабушки и отречение от жесткого мальчишки кажется вполне справедливым. Равнодушный мир постепенно разрастается, но сюжетной канвы не нарушает. Ворон и Принц с Принцессой в этой трактовке эгоистичны и тщеславны, зациклены на своих заботах так, что почти не замечают растерянного ребенка с его поиском. Детство Герды в этом спектакле кончается в тот момент, когда она решает отправится в свое опасное путешествие и, наполненная недетской решимостью, все-таки вызволяет Кая и – побеждает.
Свою приставку «международный» Баренц-фест сумел сохранить, но Норвегия, Финляндия и Швеция присоединились к программе в онлайн-формате. Зарубежные коллеги также много обращаются к современной литературе на своем языке.
Для спектакля театра «Akseli Klonk» (г. Оулу, Финляндия) была написана пьеса на основе книги Тимо Харджуна «Хамелеон Сату и другие сказки». В постановке (режиссер Ану Энквист) заняты только два актера, а куклы вырезаны из картона и выкрашены в желтый цвет, коробки из-под бананов стали элементами сценографии. «Чревоугодник» длится всего 16 минут. Минимум сценографии, отсутствие сценических костюмов и максимум музыки, именно с помощью нее выстраиваются отношения со зрителем. В трех историях рассказывается о примерах смелости, разногласиях между людьми, тяжести разлуки и преодолении трудностей. Детям, которые учатся защищать свои личные границы, не дают в обиду ни себя, ни своих друзей, требуется определенное мужество.
Основатель театра «Kattas figurteater» Анна Хельгесен не только собирает вокруг себя талантливых кукольников со всей Норвегии, но способствует построению международных профессиональных отношений. Спектакль «Новорожденный Андерсен» – пример именно такого, русско-норвежского проекта (режиссер Петр Васильев). Ориентирована постановка в первую очередь на норвежского зрителя, слишком многое здесь зависит от понимания текста, львиную долю которого произносит актер-рассказчик – волшебник Вальдемар, который появляется на сцене первым. Кукла главного героя Рэмпегутта одета в толстовку, из-под капюшона которой видны любознательные карие глаза. Вальдемар приводит мальчика в дом его будущего друга, прибегнув к помощи волшебного предмета, в данном случае это горсть мармеладных мишек. Именно волшебство в этой истории – движущая сила. Маленький Андерсен (кукла вдвое меньшая по размеру, но с такими же выразительными глазами) знакомится со своим старшим товарищем в первый же вечер после рождения. Проекции много раз приходят на выручку скромной сценографии спектакля. Неочевидная в начале, и затем все более ясная история становления подростка Рэмпегутта, который взрослеет благодаря тому, что берет ответственность за младшего. Все это дает бунтарю-подростку шанс на счастье, и волшебство справедливо уступает место прекрасным проявлениям человеческого сердца.
В ночь закрытия город накрывает снегопад, зима вступает в свои права. X Международный фестиваль театров кукол стран Баренцева региона завершается, и во всей многообразной, разноплановой афише, где нашлось место и поиску и эксперименту, было важно наблюдать неизбежное возвращение к театральной кукле, уважение и понимание ее огромных возможностей.