В столичном зале «Зарядье» состоялась премьера театрально-концертного спектакля «Сны в детство», исследующего мир грез и надежд, страхов и сомнений маленького человека.
Кто первым придумал концерты с чтецом, пластическими этюдами, видеорядом? Когда возникла идея визуализировать симфоническую музыку, придумывать ей зримые образы, уводя из мира чистой музыки? Может быть, это идея Наталии Ильиничны Сац, придумавшей для Сергея Сергеевича Прокофьева знаменитого «Петю и волка»? Или такие попытки были и ранее, но, быть может, они не были такими драматургически продуманными и совершенными и больше походили на популярные в советские годы театрально-музыкальные композиции, построенные по коллажному принципу, однако всегда имевшие в основе какую-то сквозную идею, а стало быть, и известную драматургическую стройность?
Так или иначе, в современной концертной практике такие события – часты и пользуются популярностью у публики: как правило, зал на таких театрализованных концертах полон. В Московской филармонии есть целые просветительские абонементы, где соединены музыка и слово. Роль рассказчика тут может быть разной – от лектора-просветителя до артиста, владеющего всем арсеналом средств художественного слова. Формат тоже разный – его степень театрализации неодинакова: от соблюдения в целом строгого филармонического стиля до синтетических действ с вовлечением самых разных артистов и жанров. В последнем случае идут в ход и песочная анимация, и видео-проекции, и хореографические или пластические этюды, и элементы сценографии.
Что привлекает к таким программам широкого зрителя, особенно зрителя-слушателя с детьми? Конечно же, доступность: ведь постигать абстрактное искусство музыки, говорящее напрямую с душой человека, но порой говорящее не всегда очевидно, с помощью вербальных «подпорок» гораздо легче. Особенно это актуально для маленького зрителя-слушателя: строгий филармонический формат многочасового концерта ему не прост, особенно современному ребенку, чье внимание рассеяно и избаловано визуалом самого разного толка. А когда на помощь приходит литературное слово, видео-ряд, пластические зарисовки, элементы игры — проще и охотнее идет усвоение и музыкального материала, знакомство с музыкальными идеями.
Очередную попытку такого плана предприняли в столичном концертном зале «Зарядье»: дирижер Детского хора «Аврора» Школы искусств имени Владимира Крайнева Анастасия Беляева придумала синтетический музыкальный спектакль «Сны в детство», сопроводив его следующей аннотацией: «Каждый из нас в детстве стремится поскорее стать взрослым. Но, повзрослев, мы почему-то с ностальгией вспоминаем детство, нам кажется, что "там" было лучше, добрее и честнее. Иногда вообще думается: «А что, если обрести себя "того", вернуть свою детскую свободу и чистоту и есть самый верный жизненный путь?».
«Сны в детство» – спектакль, в котором проявлена взаимосвязь взрослого и детского начала в человеке. Не в параллели родитель-сын или ученик-учитель, а в соединении через время своего внутреннего «я» взрослого и детского. В спектакле нет конкретного сюжета, в нём перемежаются стихи и отрывки из разных произведений, в которых показаны воспоминания и ассоциации взрослого человека о своём детстве. Одновременно с этим − мечты ребёнка о будущем, каким он себе видит взрослый мир; сопоставлены важнейшие жизненные вопросы – любви и смерти – с позиций разного возраста».
В уютном кресле под торшером восседает на авансцене Сергей Маковецкий — знаменитый артист между музыкальными номерами читает отрывки сочинений Л. Толстого, В. Набокова, Н. Шмелёва, Ч. Диккенса, Б. Пастернака, Н. Гарин-Михайловского, Т. Толстой, Х. Кортасара — все они о мире ребенка, его увлечений и мыслей, страхов и надежд, ощущений и открытий. Повествование льется плавно и эмоционально доверительно, чтец — не просто рассказчик, но главное действующее лицо спектакля, ответственный за погружение зрителя в атмосферу тихого уютного вечера, словно мы все собрались не в просторном концертном зале, а по-домашнему у камина. Чувствуя свою ответственность, Маковецкий чуть волнуется, иногда даже сбиваясь и запинаясь, но даже его многозначительные паузы, порой, вызванные техническими моментами, выглядят художественно значительными, интересными.
На выстроенной ступенчатыми полукругами сцене — детский хор: многочисленный и проникновенно поющий. Свежие детские голоса и непосредственность интерпретации подкупают — стилистически чувствуется эстетика знаменитого Детского хора «Весна» им. А. С. Пономарева, в котором Анастасия Беляева когда-то работала хормейстером и взяла оттуда все лучшее — бережное отношение к звуку, ненарочитый артистизм, задушевность исполнения, и, конечно же, техническую безупречность — чистоту интонации, стройность аккордов, ритмическую точность, благородство фразировки.
Музыкальные номера, в которых звучат сочинения великих классиков Чайковского и Рахманинова наряду с современными композициями Тихоновой, Назайкинской, Подгайца, Мурсякаева и Позюмского, это не только звуковые иллюстрации настроений, задаваемых чтецом — они выстроены в драматургическую линию со своим развитием, своими вершинами, созвучными литературным. Часть из произведений хор исполняет а капелла, иные — в сопровождении инструментального ансамбля в составе Ирины Зайцевой (фортепиано), Ивана Агафонова (альт), Владислава Шумихина (ударные). А кроме звука есть пластика, перестроения ребят на сцене (режиссер Ильсеяр Дамаскин), игра цветом костюмов, световое решение Софьи Лариной, в котором яркие лучи прожектора сменяет камерное освещение с мерцающими огоньками свечей. И даже дирижер — не просто хормейстер, но артистка на сцене, ведь и она участвует в спектакле — то приляжет со своими воспитанниками в блаженной истоме сна, то на цыпочках подкрадется и разбудит в финале словно задремавшего мэтра Маковецкого.
Из всего этого на сцене соткан иллюзорный мир красоты и гармонии, лишь однажды нарушаемый звуками современного суетного мегаполиса — это своего рода переломный момент спектакля, его эмоциональная вершина, вырывающая на мгновение зрителя из комфортного мира красивой иллюзии. Однако эта грубоватая краска дана для контраста и не она определяет строй всего действа, в котором господствует свет и доброта, большой гуманистический посыл, чей пафос сообщен без всякого пафоса, просто и, казалось бы, безыскусно — в чем, собственно, и есть проявление искусства в высшей степени.