Ольга Шайдулина и Антон Калипанов о лаборатории КукLab

КукLab – новая театральная лаборатория, которая открылась 13 декабря в Москве. Кукольные спектакли лишь одно из ее направлений. Об этом и, конечно, о многом другом мы беседуем с главными режиссерами театра Ольгой Шайдуллиной и Антоном Калипановым. 

Недоросль: Чем занимается ваша кукольная лаборатория, и есть ли у нее цель? 

Шайдуллина:  Мы хотим создать независимое театральное пространство, которое занимается театром кукол. Это будет экспериментальный театр, где, надеемся, появятся новые имена: художники, режиссеры, актеры. Нам кажется, что частные театры в Москве пока этим не занимаются. В Санкт-Петербурге эта ниша есть: КУКФО, Karlsson Haus и другие.

Калипанов: Помимо новых актеров и режиссеров, мы хотим, чтобы в театре кукол появились и новые авторы, новая драматургия. 

Шайдуллина: И мы очень рады, что к нам уже сейчас приходят известные мастера со своими проектами. Например, у нас поставит спектакль Екатерина Половцева, режиссер, который ставит в МХТ. Но у нас это будет именно кукольный спектакль. 

Недоросль: В вашем репертуаре спектакли не только о разных культурах, но и сделанные в разных техниках. Расскажите, пожалуйста, какие техники вы используете в своих спектаклях? Я пока только один спектакль у вас видела – «Аленький цветочек». И он, конечно, производит сильное впечатление. 

Шайдуллина: С «Аленьким цветочком» отдельная история. Мы были в Архангельской области вместе с художником будущего спектакля Марией Кривцовой, видели деревянное зодчество, которое исчезает. Видели места, где заканчивается дорога, ночевали в палатках, потому что в тех местах больше негде было спать. После поездки мы под огромным впечатлением вернулись. 

Калипанов: Потом посмотрели спектакль «Аленький цветочек» в Театре кукол им. С.В. Образцова (режиссер Борис Константинов, художник Виктор Никоненко), вышли из театра, стали обсуждать и решили, что мы тоже хотим сделать этот материал, но по-своему, слово за слово – и у нас родилась своя концепция. 

Ольга: Наша затея в том, что волшебство и таинственность северного леса очень мощное, и чудище может жить именно там – на русском севере. 

Калипанов: Мы стараемся не зацикливаться на какой-то определенной технике. Мы работаем с разными художниками, в разной стилистике. Придумываем спектакль, а дальше рассуждаем, кто с нами его может сделать, кому будет интересно. Во время работы над спектаклем «И дольше века длится день» мы пригласили художника Виктора Никоненко. Мы понимали стиль, в котором он работает. Спектакли «Легенда о драконе» и «Сказка о богатыре Кахрамоне» сделаны Кариной Автандиловой (это художник из драматического театра). Так что мы работаем не только с художниками кукольного театра, но и с драматическими.

Шайдуллина: Карина, например, переосмысливает предметы бытового значения, она превращает их в художественные образы. В этом она видит природу кукольного театра. В «Кахрамоне» это тюбетейки, в «Легенде о драконе» – щетки, кисти.

Недоросль: Делились ли дети, присутствовавшие на спектаклях, своими впечатлениями с вами? Какой отзыв был самым неожиданным для вас?

Шайдуллина: У нас есть спектакль «Гадкие лебеди» по братьям Стругацким, мы его играем в Музее ГУЛАГа. На спектакль пришли дети из школы «Рождество». После спектакля нам позвонил их учитель и пригласил на встречу с детьми – у ребят накопились впечатления. После общения с ними, а это 8-9 класс, мы вышли пораженными! Они сделали нам такой̆ разбор спектакля, мы с Антоном подумали, что это та самая «мокрецкая» школа, что описана у Стругацких. Когда идет обратная связь от детей, она всегда удивляет. 

Недоросль: Поскольку кукла условна и свободна, может ли она научить ребенка свободе в поведении, волеизъявлении? Или же еще чему-либо?

Шайдуллина: В кукольном театре происходит сакральное действие. Оживление неживого. Например, в японском Кабуки есть актеры-кукольники, и они всегда в черном. Вот в Японии говорят, что это актеры, которых «не видно». В европейской традиции скажут, что это актеры, которых «как будто бы не видно». Это вопрос фокусировки внимания и заочной договоренности между актером и зрителем. И вот дети готовы играть именно в японскую историю, для них она более естественная. Взрослому зрителю в театре кукол важен прием, стилистика, язык, парадоксы, если коротко «осознанные игры фантазии». Для ребенка же важно именно одухотворение «неживого» и та игра, в подобие которой он играет у себя в комнате.

Калипанов: Кукла более «чистая», когда ты смотришь на актера-человека, ты считываешь очень многое – даже бэкграунд самого актера. Вот вижу Мишу Пореченкова и сразу вспоминаю рекламу майонеза, что у него шесть детей, его предыдущие роли из «милицейских» фильмов. Да, в какой-то момент ты можешь от этого отключиться, но оно все равно присутствует. У куклы нет истории кроме той, в которой она была придумана художником. 

Недоросль: Совсем скоро в КукLab состоится первая премьера. Вы готовите для зрителей спектакль «Родители напрокат». Расскажите о новом спектакле.

Шайдуллина: Мы хотим сделать спектакль, который и размышляет, и развлекает. Для нас это эксперимент, мы никогда в такой форме, стилистике ещее не работали, это эксперимент и в визуальном отношении – наш художник в постановке использует яркие, кислотные цвета, для нее это тоже эксперимент. Основной двигатель спектакля – ребенок, который вдруг понял, что его родители не идеальны. А дальше – переживания, опыт и выводы, которые ребенок пытается сделать.

Наш спектакль заявлен как 8+, будет здорово, если на него придут дети с родителями. Мы специально общались по этой теме спектакля с семейным психологом. Он и драматург спектакля нам и рассказали, что именно в возрасте восьми лет ребенок меняется, начинает понимать, что есть и другие родители – побогаче, покрасивее, есть те, кто возят детей на Мальдивы каждый год. Это болезненная история для ребенка – история сомнения и сравнения своих родителей с другими. Надеемся, наш спектакль даст возможность поразмышлять вместе с семьями, открыто поговорить после просмотра, посмеяться даже где-то над этим, в конце концов. 

Калипанов: Мы рассчитываем на то, что ребенок каждого возраста в этом спектакле что-то поймет для себя, и, возможно, состоится диалог между взрослым и ребенком. Мы всегда за семейный театр, совместный просмотр всей семьей.  

Недоросль: КукLab — это не только театр, но и еще творческое пространство для детей и родителей. Уже в феврале у вас открываются лаборатории, где дети разного возраста будут учиться театральному мастерству. Почему это так важно? Чем ваши лаборатории будут отличаться от других? 

Шайдуллина: Мы хотим сконцентрироваться на театральной лаборатории, которая занимается именно театром кукол в широком его спектре. Это и театр теней, и театр объекта, и театр документального предмета, и анимация, тоже предметная. Мы хотим эту нишу занять, пригласить мастеров, которых не так много в Москве, буквально по пальцам пересчитать.

Сейчас, например, открывается лаборатория Михаила Плутахина – Театр предмета (8-11 лет). Миша – брусникинец, актер, которого данная тема очень увлекла, он погружен в эту тему абсолютно, у него есть свой частный театр, который так и называется – «Театр Предмета». У нас будет и небольшой кукольный театр для маленьких учеников (4+) с разыгрыванием сказок с перчаточными куклами, музыкальными занятиями и пластикой. Эту лабораторию будет вести дирижер и актриса Светлана Сперанская. А занятия театральным движением – актриса Виктория Брызгалова.  

Калипанов: Будет и посложнее. Для более старшего возраста мы решили сделать лабораторию кукольного театра по современной детской литературе. Этим будет заниматься мастерская театра кукол «КИТ» (Владислав Костин, Светлана Рыбина).  Будет и анимация, курс пикселяции, интересная штука. Данную лабораторию будет вести Цех 308.

Шайдуллина: Еще один эксперимент – семейная лаборатория для родителей с детьми. На основе семейной реликвии, предметов из дома будет вырастать определенная театральная практика. На этой лаборатории будет работать ведущий педагог Класс-Центра по актерскому мастерству – Вячеслав Ямбор вместе с научным сотрудником музея Константином Андреевым, который занимается раскручиванием истории целой семьи: из обыкновенной новогодней открытки, бабушкиного украшения, шкатулки или чего-то другого. Эта форма – эксперимент для нас, но мы этим очень дорожим, ждем именно семьи.

В любой лаборатории предполагается эксперимент, риск. Если мы не рискуем, мы превращаемся в памятники. У нас работают мастера, которые занимаются своим делом, очень успешные. Случайных людей у нас нет. И зрители, которые приходят к нам – наши настоящие сообщники! Главное, чтобы нам и дальше везло.