Разговоры
Интервью

Дети всегда пытаются понять, что они видят, а не пытаются увидеть, что уже знают

17 и 18 сентября на гастроли в Москву приезжает театр «Суббота» из Санкт-Петербурга, где идут два спектакля о шведском мальчике Цацики – «Цацики идет в школу» и «Цацики и его семья». Спектакли можно будет увидеть на сцене театра «Современник».

О феномене популярности книг Мони Нильсон-Брэнстрем о Цацики и спектаклей по ним говорим с режиссером Юлией Каландаришвили и главным редактором издательства «Самокат» Ириной Балахоновой.


Недоросль: Как вы познакомились с историей о Цацики и чем она вас привлекла?

Балахонова: Мой сын Саша (в 2006 году ему было 12 лет) принес из школы видеокассету, которую его любимый учитель растиражировал и раздавал по очереди всем ученикам, чтобы они посмотрели фильм вместе с родителями дома. 

И вот мы смотрим «Цацики», мы безудержно смеемся, а потом рыдаем, а потом разговариваем о том, что же в жизни мальчика Цацики и его Мамаши так нас зацепило. А зацепила нас правдивость и атмосфера безусловной любви, в которой они живут – без папы, но вполне счастливо. Просто невозможно было пройти мимо, хотя бы потому, что количество несчастливых одиноких матерей, или женщин, которых было принято считать несчастливыми по факту одиночества, в России зашкаливало. Мы тогда не очень умели работать быстро, в планах были другие проекты, и на покупку прав, перевод, редактуру и издание ушло порядочно времени. Книга вышла в России только в 2010, но задержалась тут надолго, чему я очень рада. 

Каландаришвили: Мои отношения с Цацики развивались, как в настоящем романе. Мы совершенно случайно познакомились, и это не была неземная любовь с первого взгляда. Но мы сразу понравились друг другу. Он привлек меня своей искренностью, прямотой, честностью и, конечно же, чувством юмора. Потом наступил этап более близкого знакомства. Чем глубже я вглядывалась в Цацики, тем больше замечала, сколько у нас с ним сходства и как наши истории похожи. Мы оба из неполной семьи. У обоих был момент, когда мы знакомились с отцом. Мы размышляем о многих вещах, которые всем кажутся очевидными, а нам обоим обязательно нужно для себя понять смысл происходящего: что это такое, что это значит и почему так происходит. Несмотря на разницу в возрасте, мы оба познаем этот мир. А у Цацики еще есть замечательная Мамаша, которая помогает ему самому понять, как этот мир устроен.

Вот таким долгим путем мы пришли к большой любви, которая на протяжении многих лет нас объединяет настолько крепко, что всем кажется: Юля Каландаришвили и Цацики-Цацики Юхансон – неделимы.

Недоросль: Юлия, почему из множества частей вы выбрали для постановки именно «Цацики идет в школу» и «Цацики и его семья»?

Каландаришвили: Спектакль «Цацики идет в школу» я выбрала потому, что это первая часть серии. А вот ко второй части – «Цацики и его семья» – я перешла, потому что после премьеры первой части со мной случилось совершенно невероятное приключение. Мы не виделись с моим отцом двадцать лет. И уже достаточно взрослой девушкой двадцати пяти лет я впервые поехала к нему, в город, где он живет. Можно сказать, что практически это и было наше знакомство. Мы помнили друг друга совсем иными людьми. Что и говорить, когда видишь человека спустя двадцать лет, приходится знакомиться заново. После этого я перечитала «Цацики и его семья» и поняла, что эта вещь как будто для меня написана, и мне нужно ее поставить. Тем более, что продолжить очень хотелось, так как серия книг о Цацики – одна из лучших, которые я читала в своей жизни. Я бы поставила все шесть частей, если честно, но пока вышло только две. Может быть, в будущем появятся еще какие-нибудь части. Наверное, в моей жизни должно опять произойти что-то знаковое, чтобы пойти дальше по историям Цацики.

Недоросль: Ирина, 12 лет назад, когда вышла первая книга на русском, эта история была довольно революционной (да и сейчас во многом остается). Не было опасения, что читатели не готовы к сложным и откровенным темам, грубоватому языку, своеобразному юмору?

Балахонова: Опасения? Нет! Но была надежда. Надежда, что именно неготовность аудитории к тем или иным особенностям текста, к той или иной теме сможет выявить болевые точки общества. Тут как в шиацу – главное не отпускать, продолжать «массировать» – тогда будет эффект расслабления и оздоровления.


Недоросль: Юлия, а у вас таких опасений не было? 

Каландаришвили: Я делаю спектакли для детей. Дети и есть мои зрители. Хотя чаще всего они приходят в театр с родителями – наши спектакли для семейного просмотра. И это очень важно, что они вместе, поскольку одна из главных тем в моих спектаклях – отношения в семье между родителями и детьми: между Мамашей и Цацики, Цацики и его отцом, между его отцом и его мамой, между его мамой и их соседом Йораном, который потом станет для Цацики отчимом или точнее – вторым папой. Поэтому очень важно, чтобы дети приходили с родителями, семьей смотрели семейную историю. Но главное – все равно ребенок.

Я никогда не боюсь, что дети чего-то не поймут. Дети всегда пытаются понять, что они видят, а не пытаются увидеть то, что уже знают. Когда находишься в процессе познания, понимаешь намного больше, чем когда ты на что-то смотришь «знающим» глазом, поэтому дети меня понимают очень хорошо. А вот со взрослыми, конечно, другая история. Они могут по-разному относиться к моим спектаклям и к историям о Цацики и Мамаше, конечно, потому что у них уже есть мнение «как правильно». Например, что нельзя рассказывать детям историю про неполную семью, не то они могут подумать, что так и надо жить. Но одно дело говорить детям, как надо, другое – помогать ребенку осознать то, что происходит в его жизни и вокруг. Мне кажется, в театре для детей помогать понимать намного важнее, чем учить. 

Недоросль: Как зрители и читатели в итоге приняли Цацики? 

Каландаришвили: Есть такое понятие – свой зритель. Спектакли о Цацики нашли своего зрителя. Те, кому это не близко, очень быстро отсеялись. А те, кому это необходимо, приходят к нам. Вот уже больше четырех лет все новые и новые люди становятся нашими союзниками, сообщниками, единомышленниками в идее говорить не о ненависти между людьми, а о любви. А «Цацики» – это история именно про любовь.

Балахонова: По-разному. Многие – с восторгом, как давно ожидаемого освободителя. Мол, не я один такой родитель, которому не хочется играть в «приличного», в «нормального», во «взрослого», а хочется быть искренним с самыми близкими – дурачиться, переживать, сердиться и выражать свой гнев. Некоторые восприняли книги с возмущением и нетерпимостью. Эта реакция была, конечно, предсказуемой. Особенное негодование вызвала сцена с членом, который Цацики констатирует у спящего голышом отца (жарко ведь, Греция). Констатирует и забывает, а на Лабиринте до сих пор висят рецензии про член – к сожалению, сегодня можно утверждать, что он точно не остался самым страшным впечатлением от жизни рецензентов.


Недоросль: Кто ваш любимый герой серии и почему?

Балахонова: Я люблю Мамашу – она такая, какой мне хотелось бы быть. Но когда мой сын был маленький, я этому только училась. Сейчас я храбрее и цельнее, и, пожалуй, гораздо лучше разбираюсь в людях – надеюсь, мне эти качества еще пригодятся, чтобы защитить и поддержать тех, кого я люблю.

Каландаришвили: Невозможно любить одного своего ребенка больше другого. Для меня – это так. И все герои книг о Цацики мною очень любимы. Но, если не брать главных героев, можно выделить одного персонажа, который всем запоминается больше остальных – это Пер Хамар, лучший друг Цацики, потому что он получился у нас очень смешным, ребячливым, несколько наивным, и, главное, настоящим другом. Именно в эпизодах, где действуют Цацики и Пер, возникает больше всего юмора, смеха и подлинного детского взгляда на жизнь и на мир. А что такое детский взгляд на мир, я уже говорила. Это взгляд человека, который хочет все про этот мир узнать и пытается понять его настолько, насколько ему это доступно. Так, как он понимает. А еще Пер Хамар – фантазер. И с ним Цацики может побыть настоящим ребенком, несмотря на все сложные темы и вопросы, окружающие его в жизни.

Недоросль: Юлия, как вы работали с текстом для постановки? Наверняка что-то пришлось сокращать и менять.

Каландаришвили: По крайней мере, автор книг о Цацики – Мони Нильсон – осталась довольна. А это очень важно, чтобы автор не почувствовал, что его порезали на части.

На самом деле, с текстом этой книги работать было достаточно сложно, потому что мне в ней дорого каждое слово. Но есть такие профессиональные люди – драматурги, они умеют вычленить главное. И автор инсценировок к нашим спектаклям – Алиса Протас – как раз такой замечательный профессионал, которая сохраняет самое важное и умеет, не теряя сути, собрать все в единую линию пьесы, потому что читать книгу и смотреть спектакль – два абсолютно разных занятия. Если книга – самостоятельное произведение искусства, то инсценировка – нет, в ней нужно суметь оставить место для действия, фантазии и игры.

Недоросль: Зритель Цацики – какой он?

Каландаришвили: Зритель «Цацики» – это бесстрашный зритель! Он не боится посмотреть в глаза проблеме и посмеяться над этим.
А читатель?

Балахонова: Честный, дерзкий, повизгивающий на поворотах, умеющий любить и видеть в людях главное. Прислушивающийся к другим, интересующийся миром, радующийся за других, способный делиться. Живой. 

Материал подготовила Мария Третьякова