СКАЗОЧНЫЕ СТРАХИ И НАУЧНЫЕ СКАЗКИ

Показы февральской режиссерской лаборатории «Эхо БДФ» в Красноярске длились без малого неделю. Каждый из трех принимающих театров определил для режиссеров свою тему: в ТЮЗе тон задавали страшные сказки, в музыкальном театре искали материал, актуальный для молодежи, а в Железногорском театре кукол «Золотой Ключик» сочиняли эскизы по науке.

Ханс Христиан Андерсен, братья Гримм и Александр Афанасьев – авторы, которые есть в афише едва ли не каждого театра, где идут постановки для детей и юношества. Но заявленный лейтмотив как своеобразное техническое задание позволил творческим группам сойти с накатанной десятилетиями милой сказочной лыжни, и они с очевидным азартом делали зрителю «страшно».

«Русалочка», как и все сказки, имеющие успешные анимационные версии, - это тот материал, который своим совокупным театральным опытом, казалось бы, надежно застрахован от неожиданных открытий. Но режиссеру Егору Ковалеву удалось найти в старом добром сюжете актуальные смыслы и при этом сохранить особую атмосферу, свойственную сказочному повествованию. Героиня с легкостью отказывается от своей привычной жизни и с юношеским пылом бросается навстречу первому любовному приключению, совершенно не страшась последствий, о которых морская колдунья предупреждает ее что называется «на берегу». Русалочка воспринимает действительность иначе, чем сестры. Ее особая оптика подчеркивается, когда актриса Татьяна Скрябина разглядывает мир через лупу и наполненную водой банку. Речь Русалочки рваная, булькающая, а нервная пластика подчеркивает подростковую неуверенность и резкость. Мысль об отречении от себя настоящей поддерживается и гримом остальных родственниц, они как будто все на одно лицо. Даже бабушка настолько юна и прекрасна, что невольно приходит мысль о том, что изменять данному природой естеству в этой семье обычное дело. Текст сильно купирован, в нем сохранены лишь ключевые фразы. Ведь «чтобы покорить человеческое сердце, необязательно иметь голос». Принц (Александр Мяло) эгоистичен, но за его равнодушием явно проступает какой-то внутренний надлом. Он откровенно доминирует в пространстве, влюбленная без памяти девушка стелется и вьется у его ног, словно собачонка. И это тоже про потерю себя во имя другого. Но нужно ли принцу это преклонение и обожание? Он просто хочет найти ту, которая его спасла. Как бы тут мог пригодиться голос! Увы, его нет в комплекте к первой любви, когда мечта о поцелуе – в эскизе был момент невероятной красоты, когда героев, подобно хрустальному гробу, разделяет прозрачная пленка – сносит голову.

От сказки «Девушка без рук» (режиссер эскиза Анна Потебня) веет абсурдной жестокостью и романтизмом. К бедному мельнику является демон, который в обмен на богатство просит его отдать то, что находится за мельницей. Тот, наивно полагая, что там лишь старая яблоня, легко соглашается. Однако в день Х на том самом месте оказывается дочь мельника, юная дева, к которой не подступиться злым силам – слишком она чиста. В общем дальше мельник по приказу демона отрубает дочери руки, та уходит из дома, выходит замуж за принца, который отправляется на войну, она в это время рожает ему ребенка, принцу не без испорченного телефона сообщают, что ребенок родился каким-то не таким, он велит сохранить и мать, и младенца, но его сообщение доходит не совсем точно, а девушка, взяв малыша, уходит в лес в таинственный дом, где принц находит ее, но не верит, что она его жена, у той были особые приметы, мол, откуда руки? А они просто выросли. Фух! В общем такая вот страшилка, достойная целой смены в пионерском лагере. Каждая актерская работа в этом эскизе стоит пристального внимания и не только по причине невероятно успешного кастинга - внешность исполнителей очень точно совпадает с характерностью персонажей, - но и по способу их существования. Они масочны, карикатурны, прямолинейны, а полное отсутствие психологизма лишает зрителей малейшего шанса на сочувствие героям, хотя каждый из них его достоин. На мой взгляд, здесь крайне важна безоценочность и максимальное отстранение, ведь если хоть на мгновение остановиться, то можно сойти с ума от такого количества несчастий, которые свалились на героиню. И не только на нее. Я бы определила жанр этого эскиза как средневековый хоррор. У всех персонажей есть свой путь, его надо пройти, не оглядываясь на ангелов и демонов за плечами. А у сказки есть свои законы, перед которыми бессильна логика. В центре сценографической композиции настоящее дерево – символ дома, семьи, молчаливый свидетель жизни нескольких поколений. Его набухшие почки давали надежду на хэппи-энд. Сцена отрубания рук тоже была сыграна через него: отец без раздумий отсек пару веток. Вернувшись с войны, принц вырвал дерево из земли, тяжким крестом взвалил его себе на плечи и отправился на поиски жены и сына. Этот жест как попытка сохранить то, что дорого, крайне важен. Надежда есть, и она в руках не малодушных отцов, а отважных сыновей, которые идут вперед несмотря на трудности.

Темные силы были и еще в одном эскизе по сказке Александра Афанасьева «Неумойка» (режиссер Шэнь Ван). Солдат, пройдя три войны, не выслужив себе никакого богатства, заключает сделку с чертом. Кажется, чтобы заработать, нужно всего ничего: «пятнадцать лет не бриться, не стричься, соплей не сморкать, нос не утирать и одёжи не переменять». Он соглашается, все соблюдает, богатеет, а в конце и вовсе женится на младшей дочери царя. Но наивный сюжет переродился в очень глубокое, тонкое и метафорическое высказывание, сыгранное в жанре...клоунады! В самом начале мы слышим диалог мамы и маленького сына, он хочет рассказать ей сказку. За доли секунды в памяти мелькают десятки спектаклей-штампов, и включается режим самосохранения. Затем появляются актеры в клоунском гриме и с нелепой серьезностью начинают проигрывать историю, которую пишет для них и, чего уж там, про них черт (Вячеслав Ферапонтов). Одетые в серые потасканные пальто марки «петербургский шик» они, словно скарабеи, катают блестящие шары разных размеров. Настигает легкая атмосфера «Снежного шоу», и вдруг главному герою вручают винтовку, с которой он не знает, как обращаться. Конечно, все вокруг него гибнут. Конечно же, это происходит до смешного нелепо. А потом черт буквально приклеивается к солдату, становится саднящей раной, травматическим синдромом, тяжелой депрессией. Солдат (Антон Заборовский) прирастает к стене и ссыхается прямо на глазах. Неумойка тихо и недвижно богатеет-богатеет да и превращается в героя. Он стал вхож во дворец, его портрет в тяжелой раме выставляется в центре зала. Закончились пятнадцать лет, и пришла пора прощаться со старой жизнью. Актер становится за ширму, на которую прицеплено его вырезанное из бумаги тело. Его, как не действующий больше контракт, и порвет-покромсает нечисть, чтобы солдат вновь стал молодцом. Ну и вишенка на торте! В финале черт вдруг окажется тем самым мальчиком, чей голос звучал в самом начале. Вот так. Растут мальчики. Живет страшная сказка…

Эскиз «Бобок», который Александр Цереня поставил по одноименному рассказу Федора Достоевского, пугает как бы впрок. Основная идея – живите праведно, ибо непонятно, в какой момент можете очутиться в своей последней компании. По сюжету заскучавший и не совсем трезвый литератор Иван Иванович (Ренат Бояршинов) оказывается на кладбище, где засыпает и слышит из-под могильных плит разговоры покойников. В начале они выглядят живенько, как вполне себе современный бэнд, который под яркими всполохами желтых ламп что-то задорно поет на чужеземном языке. Ни дать, ни взять сырая подземка. Дальше хор мертвяков разделяется на отдельных солистов, каждый из которых пускается в свой монолог – вязкий, нервный, отчаянный и стишком книжный. Излишняя зависимость от текста стерилизовала героев до такой степени, что все они стали на одно лицо и иногда даже казалось будто с одинаковыми грехами и единым прошлым. Даже озорные призывы «давайте ничего не стыдиться» звучали формально и скучно. Другое дело хореография, которая явно оживляла это мертвое царство. Тела актеров иногда выстраивались в причудливую геометрию, убедительно декларируя ничтожество телесности.

В музыкальном театре команды экспериментировали с материалом, который мог бы привлечь в театр подростков. Скажу честно, что моя насмотренность в этом виде искусства ограничивается хитами-мюзиклами из категории must see. Тем интереснее было увидеть, что происходит в реальном музыкальном театре, куда смотрят молодые режиссеры, как они взаимодействуют с заданными композитором и либреттистом рамками.

Приключенческая повесть Джека Лондона «Белый клык» с харизматичными героями, крутыми сюжетными поворотами и элементами мелодрамы, изначально кажется обреченной на зрительский успех. Режиссер эскиза Вадим Иванов прошелся по нескольким главным событиям (либретто Льва Яковлева) и представил публике основных действующих лиц, наиболее ярким из которых получился Красавчик Смит (Леонид Забоев) – характерный злодей и элегантный горбун. Белый клык уходит из волчьей стаи, затем индеец за огненную воду продает его Смиту, тот устраивает собачьи бои, и в финале эскиза его выкупает новый хозяин Скотт. Тут нет сына индейца, но есть юная и нежная Мит-Су (Нина Похабова), что намекает на потенциальную лирическую линию. Постановочной команде удалось весьма внятно обозначить время и место действия, а также основную идею и вектор ее развития.

Целевая аудитория эскиза «Бернарда Альба» (режиссер Егор Тихон) и по духу самого материала, и по получившемуся отрывку показалась довольно размытой. Однако восхищенные отзывы от молодых зрителей обоих, что важно, полов, прозвучавшие на обсуждении, заставили меня усомниться в собственном мнении, что история о принудительном трауре будет сегодня кому-то интересна. Но девы, замурованные в доме собственной матерью, вызвали у юной публики аллюзии о личной свободе и жестком родительском контроле. Главная героиня (Мария Селиверстова), к слову, не показалась им невыносимой, деспотичной диктаторшей. Ее решение они объясняли тем, что та старалась уберечь своих детей от боли и ошибок, которые прожила сама. Декорации эскиза не в пример блестящему вокалу были весьма аскетичными и прямолинейными: венские стулья, дверь с маленьким окошком, откуда пробивается свет с воли, да большая тряпичная кукла - умерший муж, по чьей вине собственно все и закрутилось. Потом этот мертвый муж будет одет в черное и сложен в большой сундук. Как говорится, сыграл в ящик.

Совсем маленький театр кукол «Золотой ключик», расположенный в закрытом городе, выпустил два совершенно разнополюсных эскиза, каждый из которых может стать заметным событием: традиционный, но редкий в современном российском театре кукол, вертеп и экспериментальный спектакль-настольную игру. Выбор подобного материала демонстрирует готовность коллектива открывать новые горизонты и экспериментировать. Ведь не секрет, что многие театры кукол особенно в провинции, замирают на определенном этапе репертуарного листа, который состоит по большей части из классических сказок и закрывает базовую зрительскую потребность.

Над «Рождественским вертепом» работали режиссер Анна Бессчастнова и художник Екатерина Полякова-Кнехт. Это спектакль-дуэт, где вместе с актрисой (Кристина Гиренко) работает музыкант (Сергей Гиренко, по основной профессии он звукооператор театра, а еще и супруг актрисы), в арсенале которого мандолина, казу и другие звуковые фокусы. Действие начинается с чтения главы из Евангелия, а затем играется в традиции домашнего театра. Конструкция вертепа четырехярусная, украшенная рукодельными плоскими фигурками из дерева и глины. Кроме привычных пространств Ирода и Иисуса, в нем есть преисподняя с теневым театром и надстройка с церковью, которая сделана в виде известной Покрова на Нерли. Именно туда вознесется убитый Иродом ребенок Рахиль, таким образом подтвердив идею о бессмертии. Ирод в свою очередь отправится в преисподнюю – его голову снесет коса смерти. Последнюю мы, кстати, не увидим, потому что, как остроумно заметила художница, смерти нет.

Над «Вселенной Будкера» работала огромная для лабораторного формата команда: режиссер Марсель Смердов, сорежиссер Ася Широкова, художник Любовь Полуновская, драматург Клава Ильина и механик игры, изобретатель миров и стратегий Алексей Александрович. Результат кажется неоднозначным, но абсолютно точно имеющим большой потенциал и множество вариантов развития. За столом располагаются мастер игры (актриса Наталья Афонина) и игроки. В их роли выступили обычные подростки, которых ознакомили с правилами игры и наделили возможностями менять ее ход. Он, по словам режиссеров, может быть разнообразным и зависит именно от тех людей, которые оказались за столом. Их задача спасти вселенную, собрав пять ключей. С экрана, расположенного за спиной мастера, им помогает Герш Будкер – известный физик, основатель новосибирского Института ядерной физики и, если погуглить, имеющий впечатляющую биографию. С ней мы очень поверхностно знакомимся посредством нескольких коротких теневых сюжетов, которые транслируются с того же экрана. Основной проблемой здесь стала пассивная позиция зрителей – по большей части им предлагалось наблюдать за играющими. Однако если обогатить данную историю драматургическими событиями о главном герое и представить ее в формате музейной бродилки или театрального квиза, где танцуют играют все, она может оказаться весьма перспективной затеей.