Что это за «магический компонент» в работе театрального менеджера, можно ли этому научиться, как вести несколько проектов по всей стране и не потерять себя, – в интервью с продюсером, директором «Театрального проекта 27» Наталией Сергеевской.
Недоросль: Кто такой театральный продюсер? Как бы вы определили его суть?
Сергеевская: Как-то блогер Саша Комарова назвала меня «Директор по кайфу». Так же называется мой телеграм-канал. Мне кажется, эта фраза хорошо отражает, кто такой продюсер. Менеджером может быть любой человек, который любит свое дело. Если ты любишь режиссера, спектакли, которые он ставит, если тебе все это дорого, у тебя получится быть менеджером. Ведь что такое менеджмент: формируется идея, к ней придумывается описание, составляется смета, затем – поиск денег, на которые идея реализуется и живет, – это очень простой процесс. Нужно ли этому обязательно учиться пять лет? Сколько я ни сталкивалась со студентами, которые учатся в вузе на продюсеров, на выходе они зачастую не умеют ни общаться с режиссерами, ни подавать на гранты, ни работать с документами, ни находить деньги, не разбираются в праве. При этом сегодня появляется все больше вариантов получить качественное допобразование в этой сфере. Пермский «Театр – Театр» открыл свой университет для менеджеров. Есть школа Дадамяна. Университет, который делает «Таврида», – круглогодичный образовательный проект, бесплатный для людей любого возраста. Есть программы повышения квалификации в ГИТИСе, двухгодичный курс менеджмента в Щукинском училище при театре Вахтангова. И, конечно, Вахтанговский фестиваль театральных менеджеров – самый масштабный некоммерческий образовательный форум.
Недоросль: Как Форум театральных менеджеров, который начинался в Петербурге, переехал в Москву?
Сергеевская: ФТМ в Петербурге мы начинали делать с Анной Павинской и Анастасией Ким. Настя и Аня очень крутые продюсеры. Но после второго форума стало ясно, что нам сложно работать друг с другом на энергетическо-молекулярном уровне. Мы решили, что один год ФТМ будет проводиться в Петербурге (и его курируют Аня с Настей), следующий год – в Москве. Это нормальная схема. Мне кажется, это дало бы искорку, разнообразие. Но случилась пандемия. Осталась только московская часть проекта. Так появился Вахтанговский фестиваль театральных менеджеров. Проект изменился. Раньше он был больше независимый, теперь стал более масштабным, глобальным, но от этого не потерял. Мы говорим, что сейчас у фестиваля московский масштаб и питерский дух.
Руководителем ВФТМ стал Кирилл Крок. И это важно – что у него именно такой лидер. Мы работаем с тектоническими вещами – приглашаем людей из администрации президента, министерства культуры, чтобы они поговорили с работниками театра. Это в принципе единственный реальный проект в стране, когда действующие менеджеры могут задать любой вопрос, а представители минкульта или администрации президента могут на них ответить.
В этом году ВФТМ пройдет в декабре. У нас впервые будет большая дискуссия с участием Кирилла Крока, Владимира Урина, Александра Калягина. Думаю, их встреча будет легендарным, историческим моментом.
Недоросль: Изменилась ли с переменой локации миссия?
Сергеевская: У нас миссия – воспитание нового поколения менеджеров, готовых к структурному изменению отрасли. Грубо говоря, мы хотим, чтобы закостенелый старообрядческий театр уходил, и постепенно приходили новые люди, которые принесут человекоцентричные принципы в управление театрами. ВФТМ – это и про образование (мы много проводим лекций), и про нетворкниг. И в целом – это возможность говорить с кафедры, задавать тренды. Например, у нас в стране нет кодекса театрального директора. На форуме мы пытаемся его сформулировать и транслировать, чтобы людям было понятно, что вот это нормально, а по-другому – ненормально.
Мы создали сообщество, которого не было вообще. Не было сообщества театральных менеджеров. Никто не знал, кто чем занимается. Сейчас уже есть спикеры, которые ездят по всей России благодаря ВФТМ с лекциями, есть люди, которые группируются, делают свои проекты. Плюс мы проводили огромное исследование в 2021 году – узнавали, какие проблемы есть у театральных менеджеров России, передавали информацию в администрацию президента – и с удивлением обнаружили, что через какое-то время некоторые вопросы решаются. Сейчас, я думаю, они будут решаться еще больше.
В целом, наверное, есть сообщество дантистов, есть сообщество любителей северного камчатского клевера. Ну, а у нас есть сообщество театральных менеджеров. Теперь оно есть. И это круто.
Недоросль: ВФТМ – это не только слаженно организованный механизм, но и какие-то невидимые вещи – особая среда. Как это получается создать?
Сергеевская: Это magic. Магический компонент, который может заключаться в разном: это может быть место, время. Этим часто бывает сам человек. Я, например, являюсь магическим компонентом в своих проектах. В Кирилле Кроке есть этот magic, в Софье Апфельбаум, Андрее Соколове (директор Московского еврейского театра «Шалом» – прим.ред.).
Или другой пример – спектакль «Цацики идет в школу» Юлии Каландаришвили в театре «Суббота». Он был сделан за 1000 рублей под лестницей с реквизитом из канцелярского магазина и рюкзаком. До сих идет по всей России. Хитовый фестивальный спектакль с аншлагами. Чем это объяснить? Конечно, режиссер прикладывал усилия, но, в конечном итоге, это какое-то божественное провидение.
Когда человек является ядром, сердцем проекта, тогда он является этим компонентом. И не просто человек, но человек, соединенный с Богом, который может либо вдохнуть в проект, либо не вдохнуть. Это все-таки алхимия. Можно приложить все усилия, и не получится. Это очень страшно, потому что ты реально можешь сделать все классно, но классно людям не будет. И тем не менее наша задача – прилагать максимум усилий, воспитывать в себе внутренние принципы, держать внутренний императив.
Недоросль: Большой детский фестиваль – работа над ним идет параллельно с ВФТМ?
Сергеевская: У меня пять работ параллельно. Так получается, что все начинается на кухне с маленьких идей, а вырастает в гигантские проекты. И ты не понимаешь потом, как от чего-то отказаться.
В БДФ я начинала как директор закрытия – делала гигантскую выставку в Севкабеле с детскими театрами, кино, проектами, плюс – церемонию закрытия. Опять же соединился московский масштаб и питерский дух. Приехала Голодец, пришел Безруков, первый раз мероприятие, связанное с детским театром, посетил вице-губернатор. Собрались частные неформальные театры, была суперклассная выставка, уличные перформансы. Все это мы сделали за два месяца.
Потом, когда была пандемия, родился БДФ-квест. Мы его проводили в 17 городах. Во всех городах – свои продюсеры. Теперь у меня каждые два месяца – какая-то лаборатория или питчинг. Плюс – закрытие. Плюс – мы сейчас делаем проект «БДФ-навигатор», где собираем информацию о режиссерах, выкладываем детские спектакли. Идея – сохранить для памяти будущих поколений онлайн-спектакли, потому что все тает, спектакли уходят. Многие до сих пор не разрешают выкладывать в сеть видеозаписи спектаклей, так как боятся, что потеряют зрителей. Я думала, что после пандемии уже никто на этот счет не беспокоится, но оказалось, что предрассудков куча. Я уверена, что через сто лет будут забыты все, кроме тех, кто окажется в сети, – эти спектакли останутся на всю жизнь.
Недоросль: «Театральный проект 27» тоже начинался с малого…
Сергеевская: Да, мы начинали с одного спектакля – «Сочинение про Джобса». В тот момент я переживала очень сильный моральный удар, связанный с тем местом, где я работала много лет. И я решила, что должна или умереть, или попробовать что-то еще. Так возник «Джобс». Дальше мы выпускали по одному спектаклю в год. В команде была я, мой муж и помощница. А потом началась какая-то невероятная феерия. Мы выиграли грант на четыре спектакля. Сейчас у нас восемь постановок, и это уже репертуарный театр.
У нас 13 гастролей за полгода. Мы готовим фестиваль – отдельное, огромное, масштабное мероприятие. На его проведение мы подавали грант в Президентский фонд культурных инициатив и выиграли его – получили 10 миллионов. Это не просто фестиваль, на который мы привезем спектакли, а огромный проект с девятью подпроектами, где есть лаборатория с учителями, лаборатория с подростками, «Кот Бродского» с подростками, школьные театральные кружки в школах Петербурга. Летом собираемся проводить сайт-специфический фестиваль с режиссерами для подростков. Все превратилось в гигантскую машину и реально растет, как дерево, из семечка. Порой ты действительно не понимаешь, как всем этим управлять. Я нахожусь на пороге, когда нужно придумать, как сохранить себя в этом масштабировании, иначе тебя просто разорвет.
Недоросль: Что вы вкладываете в понятие «спектакли нового поколения», создание которых – цель «ТП27»?
Сергеевская: Мне кажется, прежде всего должно быть уважительное отношение к подростку как к человеку. Нужно пытаться идти от него, а не от себя. Мы стараемся брать современные произведения. Это значит, что герой – современный подросток, который живет в современном мире. И темы, которые там раскрываются, – они про него. Одновременно это всегда про общечеловеческие ценности.
Я доверяю режиссерам, с которыми работаю, – Юлии Каландаришвили, Ивану Пачину, Владиславу Тутаку, который недавно влился и сделал первую работу в Москве. Они умеют разговаривать с подростками. Юлия Каландаришвили на этот вопрос как-то высказалась просто: «С подростком нужно говорить, как с любым человеком, на интересные ему темы». Вот и все. Подростки – это в принципе взрослые люди. Просто темы у них другие. У взрослых – это, скажем, развод, отношения между мужчиной и женщиной. Подростки в это не углубляются. Им интересно другое: желание сбежать из дома, отстоять свою позицию, первая любовь. Хотя эти темы и взрослым близки.
Мы сейчас получаем миллион историй от родителей о том, что их подросток вообще-то не любит театр, но сюда просит сходить еще раз. Это для нас самая большая победа, потому что мы к этому и стремимся – к тому, чтобы театр стал модным среди подростков.
Недоросль: Как бы вы описали портрет современного подростка, исходя из того, какие к вам приходят зрители?
Сергеевская: Есть стереотип, что подростки – это монстры, которые согласны только сидеть, пялиться в компьютер и ничего не делать. По моим наблюдениям, это очень интересные люди. Не могу сказать, что у них какие-то суперособенности. Но на обсуждениях они такие интересные мысли говорят, о которых взрослый просто бы не догадался, потому что мы уже зашоренные. Подростки – как взрослые, только с чистым сознанием.
Это непростая аудитория. И театр точно им очень нужен, именно такой, актуальный, потому что он, как говорит психолог Никита Карпов, помогает «переварить» эмоциональные бомбы, которые иначе сбрасывались бы на родителей. Это эмоциональный выплеск и попытка настроить хоть какой-то диалог – как с одной, так и с другой стороны. Так просто взрослый не придет и не скажет ребенку: «Ну, давай поговорим с тобой, как встречаться с девушкой». Другое дело – когда они вместе посмотрели спектакль, и он стал для них поводом поговорить. Ты вроде бы не себя обсуждаешь, а спектакль, персонажей, но на самом деле проговариваешь очень важные жизненные темы.
Наталия Сергеевская о спектаклях «Театрального проекта 27»
«Сочинение про Джобса», режиссер Иван Пачин
Вот интересно, что мы сегодня живем в мире новых технологий, а спектаклей про это – единицы. Хотя, мне кажется, очевидно, что эта тема будет интересна всем, подросткам в особенности. Сложно заинтересовать подростка спектаклем «Горе от ума», а когда говоришь: «Пойдем на Стива Джобса», он отвечает: «Да, прикольно». На этот спектакль к нам приходят много мальчиков, которые вообще впервые оказываются в театре. Мы это знаем, потому что после каждого спектакля опрашиваем зрителей в вотсапе – спрашиваем их мнение: как им спектакль, не было ли душно, все ли их устраивает, есть ли замечания. История Стива Джобса в равной степени интересна и взрослым, и подросткам. Никаких специальных фишечек, рэпов, каких-нибудь словечек, ультрамалиновых цветов там нет. Это просто история от рождения Джобса до его возвращения в Apple. И все это смотрят, как хорошее голливудское кино семидесятых.
«Лис Peace», режиссер Юлия Каландаришвили
На фоне войны рассказывается история ребенка и история животного – самых незащищенных существ на этой планете, о которых мало кто задумывается во время военных конфликтов. Мальчик бросил лиса, своего питомца, и весь спектакль идет обратно, чтобы его забрать, потому что понял, что совершил неправильный поступок. Это про хрупкость человека в мире. Про моральный выбор, ответственность за него. Про то, что главное – мир на земле.
«Жирная Люба», по мотивам повести Олега Липовецкого «Жизнь номер один» (спектакль попал в лонг-лист «Золотой маски» и шорт-лист премии «Сноб. Сделано в России»)
Это личная история Олега Липовецкого, стендап про его детство, очень трогательный, хорошим языком написанный. Там есть тема буллинга, но поданная с позиции взрослого человека, который был мальчиком с лишним весом, над которым издевались в школе – и который стал суперуспешным человеком, художественным руководителем московского театра «Шалом». В спектакле много ностальгии по советскому детству. Мне кажется, он выстрелил еще и потому, что у нас в театре мало постановок с хорошим юмором – не антрепризных, не пошлых, а по-настоящему смешных, ностальгически нежных.
«Краш в сердце», режиссер Юлия Каландаришвили (с этой постановкой она стала лауреатом Молодежной премии Санкт-Петербурга в области художественного творчества)
Спектакль-игра на 12 человек. Играют две команды – за мальчика и девочку, которые влюблены друг в друга и проходят разные ситуации. Отвечая за героев, ты мыслишь от третьего лица, но при этом для себя что-то усваиваешь. Отдельно идут сеансы для взрослых. Они там веселятся почище подростков. Подростки все воспринимают серьезно, а взрослые со своей высоты над этим иронизируют. Но они тоже с удовольствием ходят, хотя спектакль не для взрослых, очевидно.
«Принц в корзине», режиссер Владислав Тутак
Главная тема – конфликт с родителями. Тема своего пути. По сюжету, папа-баскетболист хочет, чтобы его сын тоже стал баскетболистом, а сын хочет связать свою жизнь с театром. Это фактически личная история Владислава, поданная в гротескном варианте, с шекспировскими аллюзиями. Подросткам интересно, потому что многие сталкиваются с подобной проблемой.
«Тетрадь мщения», режиссер Юлия Каландаришвили
Потрясающая история, в которой рассматривается тема мести. Главный герой – учитель – сначала смакует обиду, потом мстит, потом ждет, но в конечном итоге понимает, что месть – не тот способ, которым нужно действовать, потому что человек гораздо объемнее, чем его функция. Прошибает на слезы в конце – так все неожиданно меняется. Мне кажется, сейчас особенно важно рассмотреть, как работает механизм мести, обиды и как он разрушается. Спектакль сделан на актера Игоря Головина, который играл в легендарном театре «Фарсы». Он невероятно попал в образ, передает миллиард оттенков эмоций. Пример той силы драматического театра, которую нечасто встретишь – когда актер создает многогранный образ, который утверждает человека как самого невероятного и сильного на земле.
«Тоня Глиммердал», режиссер Иван Пачин
Тоню играет Евгения Ивашова. Смотреть на нее – это наслаждаться магией, невероятным мастерством. «Тоня Глиммердал» – это про силу жизни, про то, что самым важным на свете может быть возможность выпить какао с имбирным печеньем с другом или пойти гонять на снегокате без тормозов. Евгения Ивашова, супервостребованная актриса, которая точно не испытывает недостатка в работе, хотела сделать спектакль на себя – рассказать именно эту историю. По ряду причин в своем основном театре – Вахтанговском – она этого сделать не могла. А в нашем независимом театре – смогла. От таких историй у меня появляется почва под ногами – значит, мы помогаем осуществиться тому, что не может осуществиться нигде.