Адольф Шапиро – рыцарь театра, рыцарь без страха и упрека. Его на самом деле не в чем упрекнуть. Ни одного сомнительного поступка. Ни одной ситуации, когда за него было бы неловко, мол, зачем же он. При этом – никакого белого пальто, никакого – и никогда – желания поучать, вещать, выносить приговоры. Адольф Яковлевич – практик театра, не по наслышке знающий, что такое компромиссы, что значит – подчинять себя общему делу, смирять себя ради театра, спектакля. Какова цена тех человеческих решений и выборов, которые стоят за каждой премьерой. В его случае – всегда значимой, не проходной, не случайной.
Адольф Яковлевич – интеллигент в том высшем, недостижимом уже почти сегодня значении, какое было у чеховских персонажей. Он остается вежливым всегда. Поэтому и люди рядом с ним начинают вести себя иначе, не опускаются до ругани, до оскорблений.
Трудно желать что-то режиссеру, которым восхищаешься. Напротив, хочется замолчать и послушать, что говорит он, понять, что он думает про жизнь вообще и про сегодня, услышать ход его мыслей.
И все же мы желаем Адольфу Яковлевичу сил и здоровья.
И очень хотим увидеть его новые спектакли.
Адольф Яковлевич – интеллигент в том высшем, недостижимом уже почти сегодня значении, какое было у чеховских персонажей. Он остается вежливым всегда. Поэтому и люди рядом с ним начинают вести себя иначе, не опускаются до ругани, до оскорблений.
Трудно желать что-то режиссеру, которым восхищаешься. Напротив, хочется замолчать и послушать, что говорит он, понять, что он думает про жизнь вообще и про сегодня, услышать ход его мыслей.
И все же мы желаем Адольфу Яковлевичу сил и здоровья.
И очень хотим увидеть его новые спектакли.