В 2019 году Курганский театр кукол «Гулливер» спустя долгое время наконец-то получил главного режиссера. Им стал молодой, практически без режиссерского и тем более управленческого опыта студент режиссерского факультета Белорусской академии искусств Дмитрий Ши. Для российского театра такое назначение кажется сюжетом из неправдоподобной сказки – у нас принято назначать в регионы, во-первых, человека с дипломом, во-вторых, – с приличным режиссерским портфелем, в-третьих, и главных – людей уже немолодых, которым легко находить общий язык с местными управленцами. За Дмитрия говорило только несколько фактов: он умеет пробивать дорогу своему творчеству, владеет техникой кукловождения (несколько лет работы в различных театрах кукол в качестве артиста), а его первый спектакль «Ангелочек» в Мурманском театре кукол получил номинацию на «Золотую маску».
И все-таки «Гулливер» получил своего великана и теперь он пытается сделать так, чтобы некогда известный по всей стране небольшой театр продолжал быть в авангарде театра кукол и театра для детей. Фестивали, направленные на столкновение театра кукол с другими видами театра и искусства, лаборатории по освоению новой драматургии, бэби-театр и спектакли-променады – все это входит в сферу внимания Дмитрия Ши – худрука. Но как режиссер, Дмитрий скорее традиционалист, который очень осторожно подступается к новым формам. Базис его спектаклей, как правило – работа с куклой и внятная визуальная метафора, а действенный язык – наследие любви к работам Резо Габриадзе, ранним спектаклям Руслана Кудашова и Алексея Лелявского. Артисты в его спектаклях часто прикрыты масками или вовсе скрыты в темноте, чтобы не отвлекать от главного – куклы.
ДМИТРИЙ ШИ: «Изначально, делая свои первые шаги в профессии, пробуя себя в качестве режиссера, для меня очень большое значение имела кукла-персонаж, которая, находясь в горизонтали, могла столкнуться с вертикалью – с куклой-символом. Этот символ, влияя на персонажа, как-то его меняет, в ту или иную сторону. Это всегда важнее для меня, чем использовать актера. Сейчас, конечно, я стараюсь расширять творческий диапазон, пробую в том числе и работу с «живым» актером. Это стало возможно потому, что будучи главным режиссером у меня появилась возможность работать с людьми, которые разделяют мои взгляды на театр. Благодаря созданию (попытке создания) своей команды ты себя гораздо лучше чувствуешь, увереннее. Знаешь, что они тебя не подведут. Знаешь, что ты всегда можешь подправить свой спектакль, даже после выпуска. За это, конечно, хочу сказать слова безмерной благодарности экс-директору театра, Третьяковой Елене Николаевне, которая пошла вот на такой эксперимент, пригласив в театр главного режиссера, у которого на момент прихода в театр было только две постановки. Думаю, если в стране будет как можно больше таких руководителей, которые не боятся идти на такие риски, ситуация с художественным уровнем во многих региональных театрах станет в разы лучше».
Подробная, почти медитативная работа с куклой – первое, что отмечаешь в спектаклях Дмитрия. Уже в «Ангелочке» (Мурманский театр кукол, 2018 г.) крохотные марионетки старательно воспроизводили движения людей, чтобы в моменты проявления мистического возникало ощущение маленького, но настоящего чуда. Уже в первой сцене художник и его белокурая спутница общаются между собой, твердо стоя на земле, и вдруг «реальность дает сбой: девушка берет молодого человека за руку, взлетает вверх, и мы видим прямую цитату из шагаловского «Над городом». Эта сцена, которая, на первый взгляд, не имеет отношения к сюжету, необходима режиссеру, чтобы наглядно продемонстрировать основной принцип постановки — чудо здесь легко врывается в псевдореалистическую обстановку и меняет ее»1. Через два года после премьеры, Дмитрий перенес свой спектакль из Мурманска в Курган, чтобы у этой важной работы было больше шансов на долгую сценическую жизнь.
Ту же тщательность в кукловождении можно отметить и в следующей работе Дмитрия Ши с художником Валентином Викторовым – «Мария и кит» в Ханты-Мансийском театре кукол. Спектакль, вдохновленный графическим романом Мигеля Гаярдо «Мария и я», легко уличить в длиннотах – сцены, плавно перетекающие одна в другую, почти не двигают сюжет, но старательно описывают мир, в котором находится главная героиня. Мир этот небезопасный, шипящий от жара и наполненный огромным количеством неприятных незнакомцев. Небольшие штоковые куклы двигаются по песку, который наполняет разбитую лодку. Жутковатые обитатели пляжа – плоские, шершавые куклы, лица которых будто бы выдолблены из рассыпающегося камня. Девочка Мария в этом мире обладает свойствами воздушного шара с гелием – если бы ее постоянно не привязывали, то она тут же бы улетела в неизвестном направлении. Так режиссер стремится показать сознание ребенка с аутизмом, ребенка, которого нужно постоянно контролировать в силу того, что внимание его очень рассеянное.
Есть в этом спектакле и другой мир – прохладный и приятный. Девочка со своим другом отправляется в путешествие по морю на лодке. Здесь режиссер и художник используют цветные тени, которые отображаются на небольшой парус, натянутый позади основной декорации. Да, после знакомства с интересными рыбами и другими морскими обитателями герои сталкиваются с реальной опасностью – акулой, но и этот момент воспринимается как увлекательное приключение, как свежий ветер посреди знойного дня в безтравной пустыне.
Важное отличие этой работы от «Ангелочка» – наличие живого плана. Спектакль начинается и заканчивается визуально-пластическим этюдом, в центре которого находится мама главной героини в исполнении Екатерины Хвостенко. Вокруг нее из тьмы проступают красные руки и крохотная кукла дочери, которую эти руки захватывают. Неспособность матери защитить своего ребенка от внешнего мира – одна из болезненных точек спектакля. В финале воссоединение мамы с дочкой происходит, но не покидает ощущение, что происходит оно уже после смерти.
С Валентином Викторовым Дмитрий поставил еще один спектакль – «Пингвиненок, который хотел летать», в котором ведущей фактурой стала имитация ледяной земли, по которой ходят укутанные в уютные шерстяные вещи звери и птицы. Куклы здесь уже не столь гибкие, а сюжет, который Екатерина Тарасова инсценировала из сказки Сергея Седова, напоминает сказку о гадком утенке. Эта работа стала последней в творческом тандеме – Викторов/Ши, остальные свои спектакли режиссер создает в соавторстве с молодым белорусским сценографом Никитой Запаскиным.
ДМИТРИЙ ШИ: «С самого начала мне было очень важно, чтобы художник сам делал кукол. Это не связанно с (не)доверием к тем или иным цехам – но мне очень нравился «театр художника», и я всегда был к нему склонен. Для меня было огромное счастье встретить на своем пути такого великолепного мастера как Валентин Викторов. Человек с золотыми руками. Постановки, сделанные с ним, всегда отличались мегакрутыми куклами – будь то авторские марионетки или планшетные куклы. Никита работал главным художником в Могилевском театре кукол и делал кукол для моей однокурсницы в академии. Когда мне позвонили и предложили поставить спектакль в Костроме, Валентин был занят – мы готовились к другой постановке. Я решил позвонить Никите и предложить совместную работу – и теперь ставлю только с ним. Наверно, важным фактором того, что на данном этапе мы работаем вместе, является то, что мы ровесники, и неформального общения между нами в разы больше. Плюс, примерно одинаковая насмотренность европейского театра кукол, театра объекта, который уже давно стал «путеводной звездой» для многих кукольников в нашей стране, в том числе для меня и моей команды».
Первая их работа сразу же привлекла внимание фестивалей и критики. «Озеро» в негосударственном Костромском театре кукол «Чемоданчик», на первый взгляд, наследует художественному языку спектакля «Мария и я». Здесь тоже много песка, подробные движения кукол и медитация, заменяющая действие. Начинается спектакль с длинного пластического пролога – три артиста в белых, безжизненных масках постепенно обживают пространство, на котором скоро медленно начнет развиваться сюжет рассказа Рэя Брэдбери. Деревянный планшет, на который насыпан писок, перекрывается огромной корневой системой – неким символом вечности. Будто бы вся коротенькая история развивается в течение сотни лет, пока прорастают эти корни. После пролога на планшете медленно появляется кукла деда. Дарья Шанина, рецензируя спектакль, пишет про него: «Маленькая планшетная кукла двигается с такой натугой, что, кажется, весит тонну, с явным усилием наклоняется и что-то ворошит в песке. Мы не знаем, кто он (у Брэдбери старика нет вообще), но очевидно, что он существует в связке со временем: этот, кажется, бессмертный старец у времени в почтальонах»2.
В чем же принципиальное отличие этого спектакля от предыдущих? Кажется, здесь неторопливость действия, кропотливо создаваемая режиссером, впервые совпала с атмосферой выбранного литературного текста. Время, которое утекает сквозь пальцы как песок – главный носитель этой атмосферы. Рассказ Брэдбери фиксирует условность времени – девочка, которую десять лет назад унесло в озеро, возвращается невредимая, чтобы продолжить строить с любимым замок своих надежд. Спектакль Дмитрия Ши подчеркивает временную конкретность, то, как время прорастает в людях: «Какую-то секунду назад Гарольд был юн и мчался по пляжу в поисках уже утонувшей Талли. И вдруг он снова лысоват, сутул и в очках, а на коленях его — мертвое девичье тельце в рыболовной сетке. А теперь кое-что страшное и главное: он, как заезженный механизм, произносит: ”Талли! Талли! Талли! Талли! Талли!”, а голос, сначала по-мальчишески звонкий, с каждым разом становится все ниже»3.
И все же – главный объект исследования Дмитрия Ши-режиссера, не время и не любовь, а отношения между детьми и родителями. В «Ангелочке» мальчик выслушивал гадости от мачехи, но унаследовал тягу к творчеству от отца, в «Марии и ките» – потеря матери тоже становится ведущим обстоятельством жизни ребенка. В следующих спектаклях эта тенденция продолжается. Так, в «Пингвиненке, который хотел летать» (Брянский театр кукол, 2019 г.) Пингвиненок сталкивается с тем, что его родители учат его плавать, а сам он стремится в небо. В «Звездочке для мамы» (театр кукол «Гулливер», 2020) – девочка ищет возможность вернуться к маме, а весь мир кажется ей нарочито враждебным. В бэби-спектакле «Музыкальная азбука» (Костромской театр кукол, 2020 г.) – вообще все действие направлено на то, чтобы спровоцировать общение детей и родителей. В «Мой папа – птиц» (театр кукол «Гулливер», 2021 г.) этот ракурс немного сдвигается – здесь уже дочке предстоит принять странность своего отца и убедить окружающих в том, что его увлечение полетами никак не мешает быть хорошим родителем.
ВСТАВКА С ИНТЕРВЬЮ, ДМИТРИЙ ШИ: «Думаю, все темы в постановках любого режиссера заложены внутри и идут глубоко из детства. И сталкиваясь с чем-либо во взрослом возрасте, мы «чувственно» откликаемся на это и уже художественно пытаемся что-то выразить.
Безусловно, темы, с которыми я начал работать с самых первых своих постановок, это все то, что я либо уже прочувствовал, либо сопереживал жизненным ситуациям своих друзей, родных, близких. Другими словами, стараюсь ставить о том, о чем не могу не ставить. Сказать про то, о чем невозможно молчать. Даже если спектакли без слов».
Книга Дэвида Алмонда «Мой папа – птиц» – произведение для детей в жанре магического реализма. События, которые описывает автор, на самом деле могли произойти и в нашей реальности: «Конкурс летунов», который объявляется в городе – аналог реальных соревнований под эгидой RedBull, слегка чокнутый папаша, который решил в этом конкурсе поучаствовать, – тоже вполне похож на всамделишного чудака. Чудеса здесь происходят на уровне взаимоотношений детей и взрослых, и именно это становится главной темой спектакля Дмитрия Ши – последней его работе на момент публикации материала.
Спектакль начинается с небольшого интерактива со зрителями. В зрительный зал выходят трое «летунов»-участников конкурса, объявление о котором проецируется на занавес, перекрывающий зеркало сцены. Актеры в улыбающихся масках подтрунивают над летательными средствами друг друга, а потом позволяют нескольким ребятам попробовать себя в полете. Кто-то крутит пропеллер, закрепленный на спине у артиста, кто-то надевает себе на руку небольшую деревянную панель с пропеллерами и машет ей, как крыльями. Так нам заявлено, что «Конкурс летунов» охватил умы всего города, и каждый может стать его участником.
После пролога, занавес поднимается – основное действие происходит на сцене. Мы видим три двери, которые могут открываться полностью, так и в отдельности каждый небольшой элемент. Из-за этих дверей появляются все персонажи, а за ними прячутся всевозможные локации: от сплошной стены зеленого сада до небольшой кухни, на которой готовит клецки тетушка Дорин. Важнейшим элементом оформления становится проекция – за счет нее на скромную сцену «Гулливера» помещается целая река, над которой происходит конкурс.
Тетушка Дорин не верит в то, что кто-то сможет полететь на самодельных аппаратах, а потому сомневается в адекватности и Лиззи, и ее отца. Лиззи и сама, зная о странных увлечениях папы, сначала стремится огородить его от участия в конкурсе – она выкидывает крылья, которые отец делает, пока она в школе. Такие непривычные взаимоотношения отца и дочери выражены и на визуальном уровне – в первой части спектакля девочка почти всегда появляется в живом плане, а папа – в качестве куклы. Таким образом, мы видим, что дочь больше своего отца, взрослее его. Эти пропорции постепенно меняются – девочка сначала появляется довольно большой куклой, а в финале уже совершает попытку полететь вместе с отцом в виде такой же маленькой куклы, как и он. Через такую перемену создатели спектакля демонстрируют парадокс – ребенку пришлось вернуться в детство, чтобы понять своего родителя.
«Мой папа – птиц» гораздо более динамичен, чем предыдущие спектакли. Здесь мы следим за линейным развитием истории противостояния рационального и чувственного. Тетушка приводит в дом директора школы и просит его отлучить отца от воспитания Лиззи. В итоге выходит наоборот – директор обращается в веру летунов, мастерит себе ракету и сам участвует в конкурсе. В таком развитии событий проявляются мечты режиссера о реальном мире – ему бы тоже хотелось, чтобы в своем театре ему доверяли и верили вместе с ним во всевозможные чудеса. Кажется, что если эта мечта исполнится, то у курганских зрителей будет еще много-много поводов наведываться в «Гулливер», чтобы путешествовать в нем по разным мирам, и с другого, кукольного масштаба, вглядываться в собственные отношения.
Антон Алексеев
1 Алексеев А. ЧУДО – ЭТО ПРОСТО//Блог ПТЖ. От 28.04.2018 г. // http://ptj.spb.ru/blog/chudo-eto-prosto/
2 Шанина Д. Поиски в песке// Блог ПТЖ от 24.08.2019 г. // http://ptj.spb.ru/blog/poiski-v-peske/
3 Там же.