Данил Чащин: «На показе «Я есть!» даже я не сдержал слез!»
Спектакли Данила Чащина номинируются на «Золотую Маску» и становятся событиями на фестивалях. Он умеет по-новому взглянуть на классические тексты и вместе с подростками увлечься работой на лаборатории. Мы поговорили о няганьском спектакле «Я есть!» и пермском «Загадочном ночном убийстве собаки», о VR-технологиях и выяснили, зачем актерам смотреть тик-ток.
Недоросль: Данил, «Загадочное ночное убийство собаки» – спектакль, поставленный в пермском «Театре-Театре», стал событием, получил пять номинаций на «Золотую Маску». О чем вы хотели поговорить в этой истории?
Чащин: Впервые прочитал этот текст несколько лет назад для Тюменского драматического театра по совету его директора. Мы обсуждали этот вариант для постановки, но в итоге сошлись на другом названии. Но история понравилась, поэтому я внес ее в свою заметку, куда записываю интересные для меня произведения. Спустя год мне позвонил Олег Семенович Лоевский. Они с Борисом Леонидовичем Мильграмом затеяли лабораторию, где нужно было использовать в работе все современные технические возможности, которыми обладает новая сцена «Театра-Театра». Я вспомнил момент из книги, где Кристофер попадает в Лондон, и у него происходит кризисная экзистенциальная ситуация, когда весь мир против него. Возникла идея – один маленький человек и техногенный мир, пусть машинерия сцены будет партнером героя, и он – с нею в конфликте. Так родилось решение.
На лаборатории за семь дней мы сделали эскиз, поступило предложение довести его до спектакля. Все началось с формы, а уже потом я начал изучать аутизм, посмотрел все возможные фильмы – и художественные, и документальные, послушал лекции. Когда ты далек от этой темы, то не знаешь, как общаться с людьми с такими особенностями. Оказалось, аутизм встречается очень часто, непонятно, что его вызывает, и как с ним жить. Мне показалось, это важная тема, о которой стоит задумываться.
Недоросль: Если говорить про возраст зрителей, то кто в первую очередь смотрит спектакль – это больше история для подростков или для взрослых, кому интересна тема аутизма?
Чащин: Я бы хотел видеть в зале людей разного возраста. Знаю, приходит много родителей, у чьих детей такой диагноз. Мне они потом пишут, находят в соцсетях. Некоторые даже из других городов приезжают, сначала сами смотрят, а потом привозят на спектакль детей. Но мне бы не хотелось, чтобы «Загадочное ночное убийство собаки» воспринимали как историю только про аутизм. Она про одиночество, недопонимание между людьми. Про то, что нам всем нужен другой, кто бы мог о нас позаботиться и о ком могли бы заботиться мы. Просто у Кристофера ситуация обостренная – он буквально живет в тот момент, когда его любят, и перестает жить, когда его перестают любить. Люди с аутизмом все чувствуют гораздо острее, чем мы. Они какие-то вещи доводят до предела.
Еще спектакль, конечно же, и про семью, которой нет. Про то, как сложно быть вместе. Мне вообще кажется, это моя основная тема. Все мои спектакли так или иначе с нею связаны. При том, что у меня прекрасные отношения с семьей, я знаю, что между близкими часто происходит выкорчевывание связей. Возникает такая Вавилонская башня, когда люди общаются на разных языках и не могут договориться. Это моя магистральная тема.
Недоросль: Как вы сами думаете, если для вас лично такие проблемы неактуальны, почему вас так привлекает тема семейных сложностей?
Чащин: Может, потому что у меня есть страх остаться одному. Наверное, это моя фобия. Она появилась еще в детстве. И это сейчас у меня с семьей все прекрасно, но так было не всегда. Видимо, срабатывают детские триггеры.
Недоросль: Спектакль «Я есть!», появившийся в результате драматургической лаборатории Няганского ТЮЗа, впечатлил многих. Чем вам как режиссеру был интересен тот проект, работа с трудными подростками?
Чащин: Для меня это важный проект, я о нем часто и с радостью рассказываю. Это для меня театр, который больше, чем театр. В нем сам процесс уже является результатом. Когда приехал в Нягань, не знал этих подростков. Но начал читать их пьесы и примерно понял, что происходит с ними и в городе. Например, во всех текстах либо нет персонажа «отец», либо он пьет, либо в тюрьме. И ты понимаешь среднюю температуру по больнице. Еще постоянно встречается такой персонаж, как школьный психолог, который говорит ерунду.
Недоросль: Подросткам в Нягани непросто?
Чащин: Там немного вариантов, куда им пойти. Есть фудкорт в торговом центре, где собираются ребята, которых оттуда гоняют. Или один подросток в пьесе просит: «Мама, поговори со мной», а она отвечает: «Мне надо идти в церковь молиться». Когда я ставил в Нягани спектакль, моей целью было сделать ребят, участвующих в лаборатории, звездами. Я их внимательно слушал, спрашивал, какие им нравятся музыкальные группы, и потом эти треки вставлял в постановку. Спектакль мы создавали вместе.
Конечно, для меня очень важна личная история Юли Дмитриевой. Это девочка, которая написала «Мою историю», автобиографическую пьесу про буллинг в школе. Она была полненькая, и одноклассники ее третировали, анонимно писали ей сообщения в духе: «Меня бесит твой жир, выйди в окно!» Она пыталась покончить с собой. Ее мама говорила: «Делай, что знаешь». Эта пьеса заканчивается такой фразой: «Если тебе одиноко, позвони мне или найди меня вконтакте! Вместе мы будем не одни».
Недоросль: Как приняли ее историю на спектакле?
Чащин: Все плакали! Даже я не сдержал слез, хотя на спектаклях я не плачу, особенно на своих. Но это был момент, когда девочку поддержали все: и зрители, и артисты. Потом произошло чудо. Юля написала мне, что она пришла в школу, и учительница вместо урока показала запись спектакля классу. И те, кто над ней издевались, заплакали и попросили прощение. Они даже подружились. Я спросил ее: «Ты теперь самая крутая девчонка в школе?». Она ответила: «Я теперь самая крутая девчонка в Нягани!». Юля стала звездой.
Вообще, после того как проект закончился, подростки-участники остались в театре. Они занимаются в театральной студии, что-то репетируют. Когда была следующая лаборатория, организованная по принципу Class Act, то ребята из первой привели много новых участников. У них в театре появилась крутая тусовка. Я всем, куда езжу, рассказываю про Class Act. Мне кажется, такие лаборатории нужны в каждом городе. Даже если работа не превратится в спектакль. Это прецедент, что у нас он появился. Пьесы написаны за пять дней подростками, которые прежде никогда не писали… Но в любом случае, пусть случится классный процесс, где люди подружатся, испытают радость, страсть, развитие. В общем, Class Act в каждый театр!
Недоросль: Раньше вы ставили современные тексты, теперь все чаще обращаетесь к классическим историям, интерпретируя их в современном духе. На ваш взгляд, какие спектакли по классике сегодня будут интересны подросткам?
Чащин: Не то чтобы у меня есть рецепт, но я знаю, как интересно мне. Я воспринимаю текст не как классический, а как резонирующий со мной. Ритмы со временем меняются. Подростки, которые смотрели «Трансформеров», уже другие. Театр эту войну за них проиграл. Часто в театрах выпускают такие же спектакли для детей, что я видел, когда сам был ребенком. Хотя прошло 20 лет, мозг изменился. Сегодня у меня в руке телефон, с его помощью я могу найти любую информацию за секунду, это меняет мой мозг. И клиповое сознание не отменить. Я – за другой ритм, за другую плотность повествования.
Недоросль: Где ее можно заметить?
Чащин: Я любитель мультфильмов студии Pixar. Мне бы хотелось, чтобы театральные постановки по качеству были как ее работы. По сложности, по тому, как они ведут историю, по темам, которые поднимают. А в репертуарах вижу «Кошкин дом», «Буратино»… Как будто афиша за 30 лет вообще не поменялась. Видимо, родители ведут детей на те же спектакли, которые сами смотрели в детстве. Я не против «Буратино», но это должен быть сегодняшний герой.
Мне очень понравился пост на фейсбуке Павла Андреевича Руднева о том, что новостей в биографии Пушкина нет, новости есть в восприятии этой биографии. Если ты по-новому читаешь текст, говоришь про сегодня и делаешь это современными театральными средствами – это и есть путь к сердцу подростка. Я, например, как ход использую музыку. У меня в пермском спектакле «Лесная биржа» играет рэп. Вижу, как подростки на него реагируют. Они оживляются, понимают, это про них, а не про людей, никакого отношения к ним не имеющих. На сцене люди, слушающее то же, что они. Ты им словно подмигиваешь и говоришь: «Ребята, я с вами, я не буду вас учить, говорить менторским тоном, как надо жить. Я вместе с вами живу и на что-то реагирую, обращаю внимание… И давайте вместе на эту тему подумаем!»
Театр – не искусство «для особой категории людей»
Недоросль: Чем вас привлекают подростковые спектакли?
Чащин: Мне нравится, когда много подростков в зале. Когда приходят люди, которые не любят театр. Люди, которые считают его папиным-маминым искусством, уверенные, что им хватит интернета, кино, компьютерных игр, а на спектакли ходить незачем. Мне хочется преодолеть такое отношение, показать, что в театре может быть современно и круто. И он может дать гораздо больше эмоций, чем другой вид искусства. Хотя я не говорю, что кино – это плохо, а театр хорошо. Я сам любитель ходить в кино. Просто мне кажется неправильным считать, что театр – это искусство для особой категории людей. Он должен быть общедоступным и разным. В том числе, интересным и тем подросткам, которые обычно в театр не ходят или, если ходят, говорят: «Какая-то ерунда!». Я сам был таким подростком… Когда ходил на спектакли, думал, господи, какая муть! Начал смотреть спектакли, только уже когда поступил в театральный вуз.
Недоросль: Как же вы с таким отношением к театру решили туда поступать?!
Чащин: Это отдельная история. Я попал в театр случайно, не мечтал работать режиссером. Но я плохо учился в школе, у меня было девять троек в аттестате, ЕГЭ сдал кое-как. У меня был выбор: либо армия, либо академия культуры, куда мальчиков, даже с такими оценками, брали охотнее, чем девочек, потому что их поступало туда меньше. Такая история. Но у меня крутые ангелы-хранители. Поступил наугад, и попал в десятку! Как говорил Станиславский, театр – это водоворот, кто в него попадает, того засасывает. Впрочем, мне до сих пор нравится далеко не все, что я смотрю… Я так себе зритель. Но когда только переехал в Москву, каждый день ходил в театр, насыщался. Мне все было интересно. Сейчас раз в месяц иду на спектакль, который, я уверен, будет хорош. А так я не любитель все смотреть.
Недоросль: А какой-то был спектакль или момент, когда вы поняли, что все, театр – это водоворот?
Чащин: Мне нравился процесс – создавать, репетировать. А если говорить о моих впечатлениях зрителя, то я из Тюмени. Если ты смотришь спектакли только в своем городе, то не сказать, что все они высокого качества. Есть победы, но они редкие. Зато иногда случаются гастроли – я помню, у меня было сильное впечатление от «Снежного шоу» Полунина. Я вышел, и мне хотелось всех обнимать, всем звонить, было ощущение праздника. А в Москве похожие чувства вызвала «Чайка» Бутусова. Она идет больше четырех часов, а мне хотелось, чтобы она шла вечно. Хотя тогда я жил на окраине, мне надо было ехать до дома на метро, потом на другом транспорте. Когда «Чайка» кончилась, уже ничего не ходило, денег на такси у меня не было, начался дождь. Я помню, шел пешком под дождем после почти пятичасового спектакля и думал: «Какая красивая история!» Уже не помнил деталей, но ощущение было эйфорическое. Два года назад пересмотрел «Чайку» и уже не испытал тех чувств. Но и люди, и спектакли меняются…
До 18 лет не прочитал ни одной книги
Недоросль: Как вы обычно ищете материал для постановок? От чего отталкиваетесь – от текста, от темы?
Чащин: Наверное, от материала. Хотя до 18 лет я не прочитал ни одной книги. Когда я учился в Тюмени, педагоги во время разбора моего этюда как-то сказали, а вам, Данил, мы советуем почитать хорошую книжку. Я спросил, какую? Мне ответили, любую! Это было обидно! Сейчас я наверстываю, стараюсь много читать. Ищу, что меня цепляет, сохраняю названия в заметку. Что касается подростковых историй, то я как зритель очень люблю подростковый контент. Мне нравятся подростковые сериалы. От «Конца ***го мира» до «Очень странных дел», смотрел «Эйфорию». Один из главных героев у меня в спектаклях – подросток. Я и сейчас делаю спектакль о подростках «Обманщики» в Омске. И мы сформулировали – это спектакль про взросление, про этот болезненный процесс. Не хочется взрослеть, хочется это отсрочить, поскольку надо брать на себя ответственность. И у меня у самого этап, когда взрослеть не хочется. Не хочется возглавлять театр, приятнее быть в свободном плавании… Наверно, я доживаю свою подростковую жизнь.
Недоросль: У вас есть спектакли с VR-технологиями. Использование их в спектаклях для детей и подростков – это перспективный вариант?
Чащин: Я думаю, надо продолжать их использовать, но сам пока не буду этого делать. Поседеть можно на таких спектаклях! Техника способна предавать, ты больше времени работаешь не с артистами, а с айтишниками, настраивающими программы. Техника – такая вещь, с которой не договоришься. Ее интересуют только деньги. Если что-то ломается, это нужно срочно покупать. Я в это поиграл и больше не хочу, мне больше интересен человек на сцене. Любые спецэффекты важны, но это не главное в театре. Для меня важнее артист. Все остальное – косметика. Время хочется тратить не на нее, а на работу с актерами.
Недоросль: У вас есть свои методики работы с артистами в подростковых, детских спектаклях?
Чащин: Я всех прошу смотреть инстаграмы подростков, тик-токи, подписываться на популярные аккаунты. К примеру, «Лесная биржа» – это спектакль с пародиями на блогеров, стримы. Я их просил смотреть тик-токи, брать оттуда фразы. Это герои нашего времени. Не стоит относиться к ним как к придуркам и сетовать «Куда мир катится!» Тогда ты сразу превращаешься в деда, смотрящего свысока. Лучше изучить все, понять, почему у них большая аудитория, относиться к этому серьезно.
Я недавно смотрел премию «Муз-ТВ». На сцену вышел Моргенштерн. Сказал, что он главный исполнитель года. Ему не дали премию, он устроил скандал. Другой молодой певец пел песню, устал, положил микрофон, ушел со сцены… Они – герои нашего времени, у них нет авторитетов и правил. Думаю, это круто, это новый рок-н-ролл. Такие бунтари! Конечно, их надо изучать. Я стараюсь быть внимательным и любопытным к этому миру, который меняется каждый час.
