В московском театре «Студия Т» идет работа над новым спектаклем «Дневник Робинзона»* (10+), премьера состоится уже 8 октября. Мы пообщались с актером, которому предстоит играть моноспектакль – руководителем театра «Студия Т» Алексеем Шашиловым. О творческом пути, работе с мастерами и, конечно, о новой постановке расскажем в нашем материале.
Недоросль: Алексей, все-таки почему театр и почему – театр кукол?
Шашилов: Так получилось. Я поступил в театральный институт на отделение «актер театра кукол». Поступил на кукольное к замечательному мастеру Сергею Константиновичу Жукову, он влюблял в профессию, он правда был уникальный мастер. После института случилась армия, и после армии к нашему мастеру приехал тогда легенда – он при жизни уже был легендой – Валерий Абрамович Вольховский из Воронежа, из театра кукол, набирать артистов. И, конечно, я поехал туда. Там был прекрасный театр, замечательные спектакли. После этого была Москва.
Недоросль: Почему было решено уехать?
Шашилов: Не стало Вольховского, не было смысла оставаться. Ради чего я оказался в Воронеже – это легенда того времени, Валерий Аркадьевич. Я был один из людей, кого он отобрал, взял к себе в театр. Он делал репертуар – замечательные спектакли. «Шинель», где у меня была роль Акакия Акакиевича Башмачникова. Приглашал Романа Михайловича Виндермана на постановку «Белый Бим Черное ухо», у меня была роль Бима, потом в «Дон Кихоте» играл Герцога. Там были замечательные спектакли, замечательные роли, замечательный театр кукол «Шут». Но мастер был в возрасте, у него случился инфаркт, и через четыре года его не стало. Смысла оставаться не было. Я решил попробовать приехать в Москву.
Недоросль: И как приняла столица?
Шашилов: Чудесно! (смеется) Была зима, был Новый год, были кремлевские ужасные елки– все было отлично!
Недоросль: С чего началась Москва, куда ты приехал? Было какое-то приглашение на работу?
Шашилов: Не было никакого приглашения. Ничего не было. Была возможность участвовать в кремлевских елках. Они были ужасные, я не знаю, как сейчас, но тогда… – в общем, елки и елки. Потом я пристроился в театр «Тень». В 2007-м году я организовал свой театр, и в 2011-м году я ушел из театра «Тень» в свободное плавание.
Недоросль: С чего начался театр «Студия Т»?
Шашилов: В 2007-м году я был внутри театра «Тень» (руководители Илья Эпельбаум и Майя Краснопольская) и начал придумывать, что еще можно сделать, сыграть. Мы сделали с Майей Краснопольской «Снежную королеву», и я начал ее играть по школам, по фестивалям, по еще каким-то площадкам, где только мог придумать, с кем мог договориться – там и играл.
Недоросль: Потом стали появляться другие спектакли. Откуда рождались идеи? Спектакль «Сновидения», например?
Шашилов: Это была Бэби-лаборатория, все участники придумывали идеи и к концу лаборатории должны были представить свою идею постановки спектакля для детей младше трех лет. Это тогда только начиналось в России, 2014 год. Тогда ЦИМ (Центр им. Мейерхольда) устраивал на «Золотой маске» отдельную программу.
Недоросль: А «Руки Рахманинова»?
Шашилов: Это отдельная история для взрослых. Его мы делали с Анатолием Ледуховским. Я даже играл его какое-то время в Доме-музее Щепкина.
Недоросль: Я недавно смотрела твой спектакль «Руки Рахманинова». И, знаешь, у меня была такая отсылка к Тьери. Когда я впервые смотрела его работу, это была «Симфония майского жука» – помнишь, там в самом начале кровать вдруг переворачивается, а герой сидит на ней как сидел, не шелохнувшись? Я тогда подумала – удивительно, как же создатели спектакля умудрились найти такого актера, который настолько вписывается во все происходящее на сцене! А происходили там удивительные вещи. Потом, по ходу спектакля, конечно, стало ясно, что не актера на роль искали, а как раз наоборот. И с твоим Рахманиновым у меня похожее чувство – это не ты для спектакля, а спектакль для тебя.
Шашилов: Возможно. Придумалась идея, процесс создания музыки таким образом любопытным. Но шутить в сторону Рахманинова… У меня была куча историй вроде – ну как можно говорить зрителю, что Рахманинов так сочинял. Но мы не пытались никого обмануть, это игра в ситуацию. На самом деле никто же не может понять, как композитор сочиняет, как это происходит, это же очень закрытый процесс, который может даже быть не очень понятен и самому композитору. В эту тайну самому автору проникнуть вряд ли удастся. Он уже чувствует результат, может свои впечатления от результата рассказать.
Недоросль: Сейчас, как я вижу, этих нареканий нет. Наоборот, в следующем году нас ждет юбилей Рахманинова и постановка вновь стала популярной.
Шашилов: Это да, безусловно
Недоросль: Я знаю, что театр «Студия Т» ждут трансформации. Понятно, у тебя есть видение, каким он станет.
Шашилов: Боюсь это предсказывать, я не знаю каким он станет. Потому что сейчас мы находимся на таком перепутье. С одной стороны, мы вдохновляемся тем, что мы ищем связи внутри России и стараемся их налаживать – это одна часть. А другая часть – это то, что наша деятельность, которая была связана с зарубежными фестивалями, с гастролями – она рухнула. Тогда, в 2007-2008 годах, когда все начиналось, я подавался на фестивали в России и, ты знаешь, мне не отвечали, даже не говорили «нет». И однажды я познакомился с Аланом Лекоком, который занимался бумажным театром. И он говорит – ну пришли фотографии, посмотрим, что там. Я прислал фотографии, тогда видео еще трудно было пересылать. Он ответил – ну давай, приезжай, у нас такие условия, простые очень, но приезжай, если хочешь. Я говорю – о, да, да, да.
Приехал тогда во Францию первый раз и сразу же получил несколько приглашений в разные страны. И после этого начались уже поездки в Иерусалим, потом была Мексика, потом уже Шарлевиль-Мезьер и т.д. У нас началась какая-то деятельность, связанная с зарубежными фестивалями. И мы были нацелены на эти зарубежные фестивали, нам было комфортно, мы быстро договаривались. Но сейчас история другая, все поменялось в этом году. Мы ищем контакты внутри России, с площадками и театрами. Как будет – посмотрим.
Недоросль: А если оторваться на минуту от того, что конкретно «Студия Т» будет делать завтра, может быть, не завтра, а мы можем порассуждать дальше – о том, каким, на твой взгляд, должен быть современный кукольный театр?
Шашилов: Что наш театр будет делать завтра, я знаю! Завтра «Студия Т» должна выпустить премьеру. Потом мы должны поменять название. Тут мы сдаемся, потому что большинство людей нас называют «Театр Т». Сделаем ребрендинг, новый дизайн и прочее – это ближайшие шаги на завтра. Вот.
Какой должен быть кукольный театр – не знаю. Кукольный театр, как и любой театр, может быть очень разным. И чем он разнообразнее, на мой взгляд, чем больше талантливых людей, которые могут индивидуально работать, показывать свои спектакли, удивлять своим мышлением – это же замечательно совершенно. У театра кукол куча возможностей и средств, он о многом может говорить с разной аудиторией – с подростками, со взрослым зрителем. Этот вид театра имеет, на мой взгляд, огромный потенциал. Здесь интересны всегда люди, которые делают эти истории. Люди, которые работают с куклами, работают с фактурами, предметами. Часто говорят, что люди прячутся за куклами, а мне кажется, что нет – люди умеют работать со скульптурой, влюбляются в эти вещи, и получается какой-то интересный результат: спектакль, миниатюра, номер…
Недоросль: Расскажи, пожалуйста, про премьеру. Почему ты решил взяться за эту тему. Почему именно Робинзон?
Шашилов: А это такой подход. Вот, например, я верю режиссеру Петру Зубареву, мне очень нравится то, что делает человек. И я понимаю, что есть желание поработать с этим художником, с этим режиссером. Соответственно, я обращаюсь к нему – Петя, давай выберем материал. Дальше мы начинаем перебирать темы, которые ему и мне интересны, искать точки соприкосновения. Вот мы нашли по точкам соприкосновения Робинзона. Это человек, который попал на остров и… В какой-то момент мы разбиваемся все, разбиваются иллюзии, разбиваются в некоторых случаях мечты, убеждения. И ты начинаешь себя собирать по кусочкам. Ты начинаешь знакомиться с собой другим. Вот, возникла тема Робинзона. Это одно дело, когда он убегает из дома – плавания, путешествия, ура, корабль! И другое дело – он попал на остров, и тут речь идет о выживании. Выживании, причем не только физиологическом – это безусловно так, но и – сохранить себя в этих условиях. Это одна из тем очень серьезных, которая волнует и меня, и Петю – сохранить человечность.
Здесь я опять говорю про личность. Вот когда Вольховский приехал к Жукову набирать актеров в свою труппу, он был тогда уже легендой. Почему едешь к нему – потому что ты знаешь, что у человека огромный талант, ты едешь соприкоснуться, едешь чему-то научиться. Не участвовать в том или другом спектакле – например, есть у него «Мертвые души», и тебе хочется поучаствовать в «Мертвых душах» Гоголя – нет! Ты едешь затем, что ты едешь к Художнику с большой буквы, оказаться внутри его «лаборатории», научиться, почувствовать эту энергетику.
То же самое в театре «Тень». Ты смотришь на то, что происходит там. Завораживает, нравится… Но в первую очередь ты хочешь соприкоснуться с талантом, не с конкретным материалом. То же самое и с Петей Зубаревым – это будет Робинзон, или это мог быть Просперо, или еще кто-то – неважно. Да, вы смотрите материал, который вам обоим интересен и дает какие-то перспективы, но в первую очередь ты обращаешься к человеку- художнику.
Недоросль: Премьера совсем скоро. Как тебе в итоге – нравится то, что получается?
Шашилов: Да, мне нравится. Всегда сложно заранее сказать, каким будет спектакль, пока вот он не выйдет, не «обживется», обратная связь не придет – это все очень сложно сказать, но да, мне нравится.
Недоросль: А как вы вообще с Петром нашлись?
Шашилов: Мне казалось, что я найду достаточно быстро с ним общий язык. Поэтому я решил ему позвонить, сказать, Петя, я знаю, что у тебя там на несколько лет вперед все распланировано – я знал это – но я подумал, что, ну на три года у него расписано, мы запланируем на четвертый год постановку. Я ему позвонил. Говорю, ну ты же занят, ты же не согласишься у нас ставить, ты же не захочешь, тебе же некогда, да, скажи мне, я хочу услышать. И он сказал мне – Леш, я разгребу, давай. Я вот даже могу тебе сказать, что я разгребу для тебя сентябрь – это был 2021 год, сентябрь – вот как раз через год. Мы с тобой будем придумывать, планировать что-то, и в сентябре я приеду. Мы сразу договорились. В течение года мы созванивались, придумывали, списывались с Алей – художницей Александрой Ковальской. С Петей легко репетировать. Он такой… он за правду (смеется).
Недоросль: Можем мы что-то рассказать еще о спектакле до того, как он вышел – какое-то интересное решение?
Шашилов: Да. Петя придумал такой интересный прием. Мы же не просто зрителей приглашаем на спектакль, а на встречу некоего «клуба путешественников». И тема – Робинзон Крузо как раз. Там есть места – они, с одной стороны, импровизационные, с другой – запланированные, где мы пытаемся обсуждать со зрителем положение Робинзона Крузо, его чувства, настроения. И вот эти места очень любопытные, потому что я не знаю, что нас ждет, честно сказать, это такой отчаянный, очень смелый ход. Действительно должен возникнуть разговор с аудиторией, а потом вернуться обратно в спектакль.
Аля Ковальская сделала необычные куклы. Они символичные, с одной стороны, а с другой – условно-театральные. Мне очень нравятся. Они рыбачат, жгут костер. Сейчас разбираемся с их способом существования. Каждый раз, когда появляется кукла, ты как будто заново рождаешься. Ты учишься ходить, учишься поднимать руки, двигаться. Как будто рождается младенец. И так каждый раз, для каждого нового спектакля происходит.
Знаешь, что занятно – когда Петя придумывает очередной ход, например, как улучшить этот самый дневник Робинзона – он садится после репетиции и сам клеит, пилит, режет, чтобы получилось так, как он видит. Я, честно говоря, не очень много знаю режиссеров, которые так делают. Кстати, это отличительная черта Пети – он не садится во время репетиции. Он вместе со мной стоит всю репетицию, или даже бегает по площадке. А после репетиции еще садится мастерить: пока я после репетиции решал какие-то организационные вопросы – уже дневник склеен. После первой части работы – репетиции – у него начинается часть вторая – рукодельная.
Меня самого интригует, что в итоге получится, какими будут эти разговоры со зрителем. Сейчас закладывается основа спектакля, потом он «отправляется в плавание», и нужно время поиграть, устояться, ожить. Он должен соприкоснуться со зрителем, и от этого появятся какие-то дополнительные истории. В нем возникнет новая жизнь.