Кто они – герои нашего времени? Такой вопрос был поставлен перед участниками режиссёрской лаборатории Большого детского фестиваля в Нижневартовске, которая проходила с 13 по 19 марта (https://grandkidsfest.ru/laboratory-bdf-nizhnevartovsk/).
В обозначенные для поиска «героев» временны́е рамки включили и нынешний век, и прошлое столетие. Уже здесь интересно поразмышлять – считать ли «нашим временем» ХХ век? И ещё: что вообще такое геройство? Что есть поступок? Кто, в конце концов, такой герой? Особенно сегодня. Ответить на эти вопросы можно только на расстоянии, спустя время, которое одно лишь и способно рассудить (и то не всегда), оценить оставленный былыми делами след, след совершённых действий, выпущенных в мир мыслей, идей, замыслов.
Итогом лаборатории стали три эскиза: Ленара Гадельшина посвятила свою работу учёным и изобретателям Александру Лодыгину и Павлу Яблочкову, Никита Герасимов поставил «оперу» о Маяковском и футуристах. Дарья Левингер взялась за личность, которую в полном смысле слова можно считать нашим современником, и сделал эскиз по мотивам биографии дирижёра, генерала российской армии Валерия Халилова.
«…до лампочки!»
Эскиз Ленары Гадельшиной – о том, как человек приручил электричество. А ещё о том, что движет изобретателями, выдумщиками, в хорошем смысле авантюристами – теми, кто готов пуститься в неизведанное и из ничего сотворить нечто.
Биографии Лодыгина и Яблочкова похожи на захватывающий роман или сценарий роуд муви. Здесь и история сильной личности, и преодоление препятствий, и конфликт с внешним миром. Новаторы во все времена вынуждены переживать столкновение со средой, которая существует по инерции и далеко не всегда готова легко и безоговорочно принимать и осваивать что-то новое, даже если это новое объективно принесёт пользу. Герои этого эскиза испытали всё это сполна.
Лодыгин – человек, который получил патент на изобретение лампы накаливания. Три года провёл в общине народников. Во время арестов революционеров на 23 года покинул Россию. По возвращении продолжил заниматься электрификацией в своей стране и одновременно изобретал летательный аппарат вертикального взлёта. Не сработался с новой властью после Февральской революции 1917 года и окончательно уехал в США, где умер в Бруклине, не приняв предложение вернуться на родину.
Яблочков – отставной военный инженер, ученик Цезаря Кюи, изобретатель телеграфного аппарата. Автор, как его называли, «смелых и остроумных электротехнических мероприятий», он получил мировую известность за «свечу Яблочкова» – дуговую лампу с угольными электродами. Был первым, кто установили на паровозе прожектор с дуговой лампой.
Это короткая выжимка из биографий и на толику не раскрывает сложный рисунок жизненных дорог Яблочкова и Лодыгина. Здесь она для того лишь, чтобы обозначить хотя бы пунктиром масштаб их личностей. Их сущностное сходство в том, что они создавали новое, прогрессивное, улучшающее жизнь. Продолжали идти там, где им отказывали в помощи (Лодыгин не получил финансовой поддержки в России, зато плодотворно работал во Франции и получил патент в США. Правда, американцы же его у изобретателя и выкупили). Это история о том, что «учение – свет», и даже в самые тёмные и сложные времена можно и нужно идти вперёд, продолжать творить – себя и свой мир.
Эскиз о приручении электрического света поставили на малой сцене Городского драмтеатра. Чёрный кабинет, почти никаких декораций, если не считать фонаря из картона и крафтовой бумаги. Действие начинается в полной темноте. Из ниоткуда появляются персонажи, по диалогу которых мы узнаём повесть Гоголя «Шинель» и сцену кражи шинели у Акакия Акакиевича на Калинкином мосту. Такое вступление делается для того, чтобы сказать: всего этого могло бы не случиться, будь в то время на улицах не керосиновое освещение, а более совершенное – электрическое.
Всё, что происходит дальше, напоминает школьный урок, посвящённый жизни двух великих изобретателей. Чёрный задник выполняет роль школьной доски – он постепенно заполняется написанными мелом датами, фамилиями, формулами, зарисовками, схемами. В то время, как пустота стены заполняется белыми записями, пустое пространство сцены заполняется картонными объектами, обрывками крафта, из которых актёры попутно делают то накладную бороду, то плоский макет электролёта. Параллельно ведётся рассказ о перипетиях жизни Лодыгина и Яблочкова – об их первых изобретениях и первых неудачах, о судьбоносных встречах и досадных провалах, об их неугасающем энтузиазме на пути к новым свершениям. С содержательной точки зрения, это вдохновляющая история успеха, в игровой форме показанная модель жизни человека, который творит свою судьбу, наполняя пустоту физически ощутимым и духовно значимым.
Отсутствие драматургии в эскизе компенсируется подачей информации в формате сторителлинга. Сложнее компенсировать избыточность отобранных фактов. Кажется, авторы так хотели максимально рассказать о своих героях, что переборщили с объёмом предлагаемой информации и скоростью перемены мест действия событий. С другой стороны, в этом же – и сильная сторона эскиза. Многочисленные факты поданы нескучно. Актёры увлечены замыслом настолько, что способны объяснить нюансы физических процессов максимально внятно и подробно – так, что даже мне, непроходимому гуманитарию, всё понятно. Последовательность эпизодов и мизансцен, показывающая путь от замысла до воплощения, не выглядит просто хронологией событий. Это, скорее, научпоп, рассказанный языком театра.
Финалом эскиза стал эксперимент, который воссоздаёт возникновение света в лампе накаливания. Вместо пружинки из тугоплавкого металла – графитовая палочка, помещённая в стеклянную колбу, которая ненадолго, всего на полторы минуты, загорается при пропускании через неё электрического тока. Затем повторить эксперимент с графитом пригласили детей. Такой ход, безусловно, делает театр в буквальном смысле ближе к зрителям. Но здесь важно не переступить грань, за которой спектакль о судьбе реальных личностей превращается в интерактивный урок по физике.
Помимо того, что Ленара Гадельшина – режиссёр по образованию и профессии, она также – экскурсовод, автор культурно-исторических проектов (по одному из них фонари в центре Москвы стали проектировать по историческим чертежам) и занимается историей освещения. Замысел поставить спектакль о создателях электрического освещения возник давно, но долгое время идеей не удавалось заинтересовать театры. На Большом детском фестивале в Нижневартовске заявка на спектакль обрела реальную форму и имеет все шансы войти в репертуар Городского драмтеатра.
«Владимир Маяковский. Опера»
На альтернативный школьный урок по литературе похож эскиз Никиты Герасимова. Рамкой для получасового показа стала пьеса Евгения Ионова «Футурист» о поэте, прозаике, художнике и одном из первых русских авиаторов Василии Каменском. О его неудачном полёте на аэроплане «Блерио», который стал чуть ли не последним событием в жизни будущего футуриста. О знакомстве с Велимиром Хлебниковым, братьями Николаем и Давидом Бурлюками, Еленой Гуро и, конечно, Владимиром Маяковским. Это пьеса о людях, которые создавали новое искусство, утверждённое в манифесте «Пощёчина общественному вкусу», издавали альманах «Садок судей». И всё это – на фоне революции, которую футуристы, «люди моторной современности, поэты всемирного динамизма, пришельцы-вестники из будущего», поначалу с жаром приняли, но от её же огней и сгорели.
В эскизе акцент сделан не столько на сюжетных поворотах пьесы, сколько на героях того времени – поэтах и художниках, призывавших «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. с парохода современности». Режиссёр опускает исторические факты и биографические подробности. Образы условны – Владимир Маяковский в детстве появляется в виде куклы, он же повзрослевший – в костюме Петрушки. Велимир Хлебников выходит в костюме католического священника. Бурлюк и Каменский – в чёрных костюмах и цилиндрах. Важнее исторической достоверности режиссёру состояние, дух общности, стремление к новому.
Ещё одно режиссёрское решение – показать футуристов и их творческую жизнь в виде рэп-баттла. Каждый презентует своё поэтическое высказывание речитативом, что объясняет заявленный жанр эскиза – хип-хоп-опера. Ведущие этого представления – две женщины. Одна – с кудрями, в чёрном платье в пол, словно с какого-нибудь съезда-концерта (она же, по замыслу, – Елена Гуро). Вторая – женщина-революция в галифе, матроске и красной косынке. На фоне их противостояния и чередуются выходы-номера поэтов.
И вот здесь опасный момент – не заиграться в заигрывание. Очевидно, что эскиз адресован молодёжной аудитории, призван привлечь внимание подростков к важной вехе в культуре и истории страны, к творчеству поэтов, которые в школьной программе подаются зачастую скучно и впроброс. С этой задачей постановка в целом справляется. Но желание быть ближе к подростковой аудитории через заход на территорию хип-хоп-культуры может вызвать обратную реакцию – отторжение. Ошибочно думать, что использование рэпа в спектакле автоматически гарантирует успех у подростков – аудитории очень взыскательной. Они всё это уже видели. Их этим не возьмёшь. В итоге отклик зала был двояким: зрители до 12 лет с удовольствием восприняли происходящее, в то время как старшие подростки высказали мнение, что всё это не так уж и круто, особенно когда ты уже вышел из определённого возраста.
Ключевым моментом эскиза становится финал, за который можно простить все прочие оговорки. Та самая женщина-революция, которая так яростно и радостно встречала поэтов-футуристов, собирает всех для совместного фото. С каждым щелчком фотокамеры звучит пистолетный выстрел, все поочерёдно падают один за другим. Страна убрала с пути своих «героев». Несладко пришлось всем. Маяковский застрелился. Каменский перенёс тромбофлебит, ампутацию обеих ног и скончался после перенесённого инсульта. Гуро в конце жизни страдала от лейкемии. Хлебников слёг, поражённый параличом и гангреной. Бурлюки большую часть жизни провели за пределами России. Авторы эскиза оставили эти факты за кадром. Получилась яркая, динамичная, дерзкая зарисовка о весёлом братстве поэтов. И только. В качестве обоснования такого решения режиссёр высказывает уверенность в том, что главной своей задачей он видел постановку в формате школьного урока, которая должна сделать лишь одно – привлечь внимание к личностям. А нюансы школьники узнают на уроках литературы или прочитают в Википедии.
Вот только прочитают ли?…
«Звучи!»
Третья работа на лаборатории – эскиз Дарьи Левингер, как и «опера» про футуристов, поставленный в Нижневартовском ТЮЗе. Ученица Руслана Кудашова, она использует язык метафор и максимальную условность, приближая историю о реальной личности к притче. Открывает эскиз сцена, на которой спинками к зрителям стоят девять стульев. На каждом – пиджак и рубашка. Слева висит игрушечный макет самолёта. В глубине сцены – голые, без листьев деревья. Фоном тихо звучит симфонический оркестр – ещё не произведение, пока только настройка. Концерт вот-вот начнётся.
Тихо, без слов к оркестру пустых стульев выходит дирижёр в чёрном фраке, галстуке-бабочке, белых перчатках, с палочкой. Взмахивает руками – и воцаряется тишина, чтобы затем разразиться музыкой. Вихрь звуков сменяется тишиной и концертом другого рода – тихим, мягким пением птиц и загадочными звуками леса – туманного, пустынного, в глуши которого спрятан Дом – место детства, уюта, первых мечтаний и замыслов.
Сопровождает дирижёра женщина. Красивая женщина в вечернем платье. Вместе с героем она – на прослушивании в музыкальном училище, вместе с ним переживает муки сочинения сложных, масштабных произведений. Она рядом на протяжение всего пути становления сильной, неординарной, творческой личности. Кажется, что это и мать, которая сопровождает сына в момент его первых шагов, и недостижимая мечта, которая куда-то зовёт в лесной тиши, и любимая женщина. В итоге оказывается, что она не то, не другое и не третье. По замыслу режиссёра, это муза, направляющая дирижёра на его непростом пути, где ты не просто сочинитель, но человек, который ведёт за собой огромное число людей – тех, которые зазвучат только при верном и твёрдом руководстве.
При всей очевидной ясности смыслового замысла эскиза (перед нами – история становления творца), поставленного со вкусом, продуманной эстетикой, не оставляет вопрос: причём здесь Валерий Халилов, художественный руководитель Академического ансамбля песни и пляски Российской армии имени А.В. Александрова, главный военный дирижёр, погибший на 65-м году жизни в авиакатастрофе в самолёте Минобороны России, направлявшемся в Сирию? Где он здесь? Почему в самом начале звучит настройка симфонического оркестра, если Халилов руководил духовым? Почему фрак, а не военная форма?
Безусловно, перед режиссёром здесь стоит серьёзная и очень сложная задача – рассказать о масштабной личности и современнике. Чем больше расстояние, тем проще мифологизировать своих героев, переосмысляя те или иные факты их биографии. Напротив – лицом к лицу сделать это сложнее. Но тем интереснее задача. Ещё одна возможная сложность – контекст, который выводит историю о военном дирижёре на зыбкую территорию, где сегодня сложно, а иногда страшно говорить прямым языком. Но делать это необходимо, прямо, честно, бесстрашно. Иначе и без того размытое понятие героя вовсе потеряет всякий смысл.
*
Эскизы близки по форме школьным урокам – по продолжительности, по подаче информации. И, если бы образовательный процесс хотя бы отчасти был такими, вероятно, он был бы куда более эффективным. Но не это главное. Герои нашего времени в данном случае – не только выбранные для осмысления персоналии. Герои – сами авторы, работавшие над эскизами, – режиссёры, художники, актёры, сотрудники нижневартовских театров.
Своего рода «героем» театрального процесса стал на время фестиваля «Эхо БДФ» и сам город. Что я знала о Нижневартовске до приезда сюда? Что это северный город, живущий за счёт добычи нефти. Что отсюда – драматург Алексей Житковский, по пьесе которого Иван Миневцев поставил в 2019 году спектакль «Горка» в Городском драмтеатре. Что четыре года своего школьного детства здесь провёл Константин Хабенский. Что я знаю теперь, после лаборатории? Что это место силы, где люди вопреки обстоятельствам находят силы созидать и создавать новое. Что город силён не только нефтедобычей, но и культурными традициям – здесь многие годы проводились фестиваль искусств, труда и спорта «Самотлорские ночи», международный театральный фестиваль малых форм «Северные встречи», фестиваль уличных театров «Небесные кулисы». В этом успокаивающем своей регулярностью многоэтажных домов и сдержанной строгостью рабочем городе живо стремление создавать и менять театральный процесс, развивать его даже там, где это, на первый взгляд, мало кому нужно.
Екатерина Сырцева
В обозначенные для поиска «героев» временны́е рамки включили и нынешний век, и прошлое столетие. Уже здесь интересно поразмышлять – считать ли «нашим временем» ХХ век? И ещё: что вообще такое геройство? Что есть поступок? Кто, в конце концов, такой герой? Особенно сегодня. Ответить на эти вопросы можно только на расстоянии, спустя время, которое одно лишь и способно рассудить (и то не всегда), оценить оставленный былыми делами след, след совершённых действий, выпущенных в мир мыслей, идей, замыслов.
Итогом лаборатории стали три эскиза: Ленара Гадельшина посвятила свою работу учёным и изобретателям Александру Лодыгину и Павлу Яблочкову, Никита Герасимов поставил «оперу» о Маяковском и футуристах. Дарья Левингер взялась за личность, которую в полном смысле слова можно считать нашим современником, и сделал эскиз по мотивам биографии дирижёра, генерала российской армии Валерия Халилова.
«…до лампочки!»
Эскиз Ленары Гадельшиной – о том, как человек приручил электричество. А ещё о том, что движет изобретателями, выдумщиками, в хорошем смысле авантюристами – теми, кто готов пуститься в неизведанное и из ничего сотворить нечто.
Биографии Лодыгина и Яблочкова похожи на захватывающий роман или сценарий роуд муви. Здесь и история сильной личности, и преодоление препятствий, и конфликт с внешним миром. Новаторы во все времена вынуждены переживать столкновение со средой, которая существует по инерции и далеко не всегда готова легко и безоговорочно принимать и осваивать что-то новое, даже если это новое объективно принесёт пользу. Герои этого эскиза испытали всё это сполна.
Лодыгин – человек, который получил патент на изобретение лампы накаливания. Три года провёл в общине народников. Во время арестов революционеров на 23 года покинул Россию. По возвращении продолжил заниматься электрификацией в своей стране и одновременно изобретал летательный аппарат вертикального взлёта. Не сработался с новой властью после Февральской революции 1917 года и окончательно уехал в США, где умер в Бруклине, не приняв предложение вернуться на родину.
Яблочков – отставной военный инженер, ученик Цезаря Кюи, изобретатель телеграфного аппарата. Автор, как его называли, «смелых и остроумных электротехнических мероприятий», он получил мировую известность за «свечу Яблочкова» – дуговую лампу с угольными электродами. Был первым, кто установили на паровозе прожектор с дуговой лампой.
Это короткая выжимка из биографий и на толику не раскрывает сложный рисунок жизненных дорог Яблочкова и Лодыгина. Здесь она для того лишь, чтобы обозначить хотя бы пунктиром масштаб их личностей. Их сущностное сходство в том, что они создавали новое, прогрессивное, улучшающее жизнь. Продолжали идти там, где им отказывали в помощи (Лодыгин не получил финансовой поддержки в России, зато плодотворно работал во Франции и получил патент в США. Правда, американцы же его у изобретателя и выкупили). Это история о том, что «учение – свет», и даже в самые тёмные и сложные времена можно и нужно идти вперёд, продолжать творить – себя и свой мир.
Эскиз о приручении электрического света поставили на малой сцене Городского драмтеатра. Чёрный кабинет, почти никаких декораций, если не считать фонаря из картона и крафтовой бумаги. Действие начинается в полной темноте. Из ниоткуда появляются персонажи, по диалогу которых мы узнаём повесть Гоголя «Шинель» и сцену кражи шинели у Акакия Акакиевича на Калинкином мосту. Такое вступление делается для того, чтобы сказать: всего этого могло бы не случиться, будь в то время на улицах не керосиновое освещение, а более совершенное – электрическое.
Всё, что происходит дальше, напоминает школьный урок, посвящённый жизни двух великих изобретателей. Чёрный задник выполняет роль школьной доски – он постепенно заполняется написанными мелом датами, фамилиями, формулами, зарисовками, схемами. В то время, как пустота стены заполняется белыми записями, пустое пространство сцены заполняется картонными объектами, обрывками крафта, из которых актёры попутно делают то накладную бороду, то плоский макет электролёта. Параллельно ведётся рассказ о перипетиях жизни Лодыгина и Яблочкова – об их первых изобретениях и первых неудачах, о судьбоносных встречах и досадных провалах, об их неугасающем энтузиазме на пути к новым свершениям. С содержательной точки зрения, это вдохновляющая история успеха, в игровой форме показанная модель жизни человека, который творит свою судьбу, наполняя пустоту физически ощутимым и духовно значимым.
Отсутствие драматургии в эскизе компенсируется подачей информации в формате сторителлинга. Сложнее компенсировать избыточность отобранных фактов. Кажется, авторы так хотели максимально рассказать о своих героях, что переборщили с объёмом предлагаемой информации и скоростью перемены мест действия событий. С другой стороны, в этом же – и сильная сторона эскиза. Многочисленные факты поданы нескучно. Актёры увлечены замыслом настолько, что способны объяснить нюансы физических процессов максимально внятно и подробно – так, что даже мне, непроходимому гуманитарию, всё понятно. Последовательность эпизодов и мизансцен, показывающая путь от замысла до воплощения, не выглядит просто хронологией событий. Это, скорее, научпоп, рассказанный языком театра.
Финалом эскиза стал эксперимент, который воссоздаёт возникновение света в лампе накаливания. Вместо пружинки из тугоплавкого металла – графитовая палочка, помещённая в стеклянную колбу, которая ненадолго, всего на полторы минуты, загорается при пропускании через неё электрического тока. Затем повторить эксперимент с графитом пригласили детей. Такой ход, безусловно, делает театр в буквальном смысле ближе к зрителям. Но здесь важно не переступить грань, за которой спектакль о судьбе реальных личностей превращается в интерактивный урок по физике.
Помимо того, что Ленара Гадельшина – режиссёр по образованию и профессии, она также – экскурсовод, автор культурно-исторических проектов (по одному из них фонари в центре Москвы стали проектировать по историческим чертежам) и занимается историей освещения. Замысел поставить спектакль о создателях электрического освещения возник давно, но долгое время идеей не удавалось заинтересовать театры. На Большом детском фестивале в Нижневартовске заявка на спектакль обрела реальную форму и имеет все шансы войти в репертуар Городского драмтеатра.
«Владимир Маяковский. Опера»
На альтернативный школьный урок по литературе похож эскиз Никиты Герасимова. Рамкой для получасового показа стала пьеса Евгения Ионова «Футурист» о поэте, прозаике, художнике и одном из первых русских авиаторов Василии Каменском. О его неудачном полёте на аэроплане «Блерио», который стал чуть ли не последним событием в жизни будущего футуриста. О знакомстве с Велимиром Хлебниковым, братьями Николаем и Давидом Бурлюками, Еленой Гуро и, конечно, Владимиром Маяковским. Это пьеса о людях, которые создавали новое искусство, утверждённое в манифесте «Пощёчина общественному вкусу», издавали альманах «Садок судей». И всё это – на фоне революции, которую футуристы, «люди моторной современности, поэты всемирного динамизма, пришельцы-вестники из будущего», поначалу с жаром приняли, но от её же огней и сгорели.
В эскизе акцент сделан не столько на сюжетных поворотах пьесы, сколько на героях того времени – поэтах и художниках, призывавших «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. с парохода современности». Режиссёр опускает исторические факты и биографические подробности. Образы условны – Владимир Маяковский в детстве появляется в виде куклы, он же повзрослевший – в костюме Петрушки. Велимир Хлебников выходит в костюме католического священника. Бурлюк и Каменский – в чёрных костюмах и цилиндрах. Важнее исторической достоверности режиссёру состояние, дух общности, стремление к новому.
Ещё одно режиссёрское решение – показать футуристов и их творческую жизнь в виде рэп-баттла. Каждый презентует своё поэтическое высказывание речитативом, что объясняет заявленный жанр эскиза – хип-хоп-опера. Ведущие этого представления – две женщины. Одна – с кудрями, в чёрном платье в пол, словно с какого-нибудь съезда-концерта (она же, по замыслу, – Елена Гуро). Вторая – женщина-революция в галифе, матроске и красной косынке. На фоне их противостояния и чередуются выходы-номера поэтов.
И вот здесь опасный момент – не заиграться в заигрывание. Очевидно, что эскиз адресован молодёжной аудитории, призван привлечь внимание подростков к важной вехе в культуре и истории страны, к творчеству поэтов, которые в школьной программе подаются зачастую скучно и впроброс. С этой задачей постановка в целом справляется. Но желание быть ближе к подростковой аудитории через заход на территорию хип-хоп-культуры может вызвать обратную реакцию – отторжение. Ошибочно думать, что использование рэпа в спектакле автоматически гарантирует успех у подростков – аудитории очень взыскательной. Они всё это уже видели. Их этим не возьмёшь. В итоге отклик зала был двояким: зрители до 12 лет с удовольствием восприняли происходящее, в то время как старшие подростки высказали мнение, что всё это не так уж и круто, особенно когда ты уже вышел из определённого возраста.
Ключевым моментом эскиза становится финал, за который можно простить все прочие оговорки. Та самая женщина-революция, которая так яростно и радостно встречала поэтов-футуристов, собирает всех для совместного фото. С каждым щелчком фотокамеры звучит пистолетный выстрел, все поочерёдно падают один за другим. Страна убрала с пути своих «героев». Несладко пришлось всем. Маяковский застрелился. Каменский перенёс тромбофлебит, ампутацию обеих ног и скончался после перенесённого инсульта. Гуро в конце жизни страдала от лейкемии. Хлебников слёг, поражённый параличом и гангреной. Бурлюки большую часть жизни провели за пределами России. Авторы эскиза оставили эти факты за кадром. Получилась яркая, динамичная, дерзкая зарисовка о весёлом братстве поэтов. И только. В качестве обоснования такого решения режиссёр высказывает уверенность в том, что главной своей задачей он видел постановку в формате школьного урока, которая должна сделать лишь одно – привлечь внимание к личностям. А нюансы школьники узнают на уроках литературы или прочитают в Википедии.
Вот только прочитают ли?…
«Звучи!»
Третья работа на лаборатории – эскиз Дарьи Левингер, как и «опера» про футуристов, поставленный в Нижневартовском ТЮЗе. Ученица Руслана Кудашова, она использует язык метафор и максимальную условность, приближая историю о реальной личности к притче. Открывает эскиз сцена, на которой спинками к зрителям стоят девять стульев. На каждом – пиджак и рубашка. Слева висит игрушечный макет самолёта. В глубине сцены – голые, без листьев деревья. Фоном тихо звучит симфонический оркестр – ещё не произведение, пока только настройка. Концерт вот-вот начнётся.
Тихо, без слов к оркестру пустых стульев выходит дирижёр в чёрном фраке, галстуке-бабочке, белых перчатках, с палочкой. Взмахивает руками – и воцаряется тишина, чтобы затем разразиться музыкой. Вихрь звуков сменяется тишиной и концертом другого рода – тихим, мягким пением птиц и загадочными звуками леса – туманного, пустынного, в глуши которого спрятан Дом – место детства, уюта, первых мечтаний и замыслов.
Сопровождает дирижёра женщина. Красивая женщина в вечернем платье. Вместе с героем она – на прослушивании в музыкальном училище, вместе с ним переживает муки сочинения сложных, масштабных произведений. Она рядом на протяжение всего пути становления сильной, неординарной, творческой личности. Кажется, что это и мать, которая сопровождает сына в момент его первых шагов, и недостижимая мечта, которая куда-то зовёт в лесной тиши, и любимая женщина. В итоге оказывается, что она не то, не другое и не третье. По замыслу режиссёра, это муза, направляющая дирижёра на его непростом пути, где ты не просто сочинитель, но человек, который ведёт за собой огромное число людей – тех, которые зазвучат только при верном и твёрдом руководстве.
При всей очевидной ясности смыслового замысла эскиза (перед нами – история становления творца), поставленного со вкусом, продуманной эстетикой, не оставляет вопрос: причём здесь Валерий Халилов, художественный руководитель Академического ансамбля песни и пляски Российской армии имени А.В. Александрова, главный военный дирижёр, погибший на 65-м году жизни в авиакатастрофе в самолёте Минобороны России, направлявшемся в Сирию? Где он здесь? Почему в самом начале звучит настройка симфонического оркестра, если Халилов руководил духовым? Почему фрак, а не военная форма?
Безусловно, перед режиссёром здесь стоит серьёзная и очень сложная задача – рассказать о масштабной личности и современнике. Чем больше расстояние, тем проще мифологизировать своих героев, переосмысляя те или иные факты их биографии. Напротив – лицом к лицу сделать это сложнее. Но тем интереснее задача. Ещё одна возможная сложность – контекст, который выводит историю о военном дирижёре на зыбкую территорию, где сегодня сложно, а иногда страшно говорить прямым языком. Но делать это необходимо, прямо, честно, бесстрашно. Иначе и без того размытое понятие героя вовсе потеряет всякий смысл.
*
Эскизы близки по форме школьным урокам – по продолжительности, по подаче информации. И, если бы образовательный процесс хотя бы отчасти был такими, вероятно, он был бы куда более эффективным. Но не это главное. Герои нашего времени в данном случае – не только выбранные для осмысления персоналии. Герои – сами авторы, работавшие над эскизами, – режиссёры, художники, актёры, сотрудники нижневартовских театров.
Своего рода «героем» театрального процесса стал на время фестиваля «Эхо БДФ» и сам город. Что я знала о Нижневартовске до приезда сюда? Что это северный город, живущий за счёт добычи нефти. Что отсюда – драматург Алексей Житковский, по пьесе которого Иван Миневцев поставил в 2019 году спектакль «Горка» в Городском драмтеатре. Что четыре года своего школьного детства здесь провёл Константин Хабенский. Что я знаю теперь, после лаборатории? Что это место силы, где люди вопреки обстоятельствам находят силы созидать и создавать новое. Что город силён не только нефтедобычей, но и культурными традициям – здесь многие годы проводились фестиваль искусств, труда и спорта «Самотлорские ночи», международный театральный фестиваль малых форм «Северные встречи», фестиваль уличных театров «Небесные кулисы». В этом успокаивающем своей регулярностью многоэтажных домов и сдержанной строгостью рабочем городе живо стремление создавать и менять театральный процесс, развивать его даже там, где это, на первый взгляд, мало кому нужно.
Екатерина Сырцева