130 лет со дня рождения человека, написавшего целый ряд пьес, которые и сегодня украшают афиши десятков театров кукол страны. Среди них: «Машенька и медведь», в оригинале называвшаяся «Девочка и медведь», «Один волк, два охотника и три поросенка» и другие. Автора нескольких прекрасных книг, создателя востребованной методики работы актера-кукольника, изобретателя «биомеханических» кукол, энтузиаста, пропагандиста искусства играющих кукол. Сама его жизнь могла бы стать основой для многих театральных пьес и постановок: трагедий, драм, комедий, фантасмагорий, потому что вместила многое из того, чем был отмечен в России ХХ век. Может быть, поэтому свои короткие воспоминания он назвал «Театр моей жизни».
23 января – 130-летний юбилей Виктора Швембергера.
– Ich, Friedrich, Karl, Victor Schwemberger wurde geboren… Я, Фридрих, Карл, Виктор, родился в городе Ставрополе в 1892 году 23 января в семье военного провизора полковника Александра Карловича Швембергера, русского немца. Как-то получилось так, что в семье меня звали просто Витя. Наша семья состояла из моего отца Александра Карловича, мамы Софьи Владимировны, пяти братьев и одной сестры…
Его жизнь началась с большого пожара, таинственного исчезновения и счастливого возвращения. Семья Швембергеров жила в квартире, расположенной в здании старой деревянной гимназии. Через два месяца после рождения Виктора в этой гимназии случился страшный пожар. Мать выхватила сына из кроватки, выбежала на улицу, передала ребенка ближайшей из смотревших на пылающее здание женщин и побежала обратно – спасать остальных детей. Когда же все были спасены, вдруг выяснилось, что Витя…. исчез. Никто не знал ни где та женщина, которая приняла ребенка, ни где сам ребенок. Так он и пропал. Шли часы, потом потянулись дни, надежды найти младенца в большом городе становилось все меньше и меньше, как вдруг, через пять бессонных ночей в новую квартиру Швембергеров пришла веселая краснощекая, чернобровая казачка с большим орущим свертком.
Витя нашелся!
Пока радовались и осматривали со всех сторон мальчика, казачка исчезла и больше никогда не появлялась. Вот только тот ли это мальчик, которого мать вынесла из горящего дома, долго сомневались. Братья время от времени ехидно спрашивали родителей:
– А может это и не наш Витька, а чужой Ванька?
Только через несколько лет, когда Виктор немного подрос и стал похож на отца даже больше, чем братья, в семье успокоились:
– Наш Витя! Вылитый отец.
А дальше – была большая жизнь.
Виктор Швембергер много и без разбора читал: Достоевский, Мопассан, Андреев, Гоголь, Лермонтов, Арцыбашев, Сенкевич… Любил историю, литературу, прекрасно писал сочинения, рисовал. После окончания гимназии выдержал сложный экзамен и поступил в Казанскую художественную школу. Но Швембергеру не суждено было стать художником. Впрочем, как и его будущему коллеге, современнику и младшему ровеснику – Сергею Образцову, который, окончив реальное училище, учился в Московской школе живописи, ваяния и зодчества, но диплом не защищал. Правда, обстоятельства у обоих были разными: Образцов разрывался между учебой и работой в Музыкальной студии Художественного театра – на учебу не хватало времени, а Швембергеру на продолжение учебы катастрофически не хватало средств. Его отец к тому времени уже умер.
Важно обратить внимание на многочисленные «пересечения» увлечений и пристрастий двух кукольников. Оба они с детства любили запускать в аквариум рыб, ловить и выпускать лягушек, обожали животных и до старости гоняли голубей. Не говоря уже о том, что в 1930-х годах по приглашению Образцова, Швембергер короткое время был главным режиссером Центрального театра кукол под руководством Сергея Владимировича.
Переехав жить в Москву, Швембергер захотел попробовать себя в актерской профессии, поступил в Студию Федора Комиссаржевского, а затем в Студию Анатолия Гунста под руководством Евгения Вахтангова. Представляя нового студийца, Евгений Багратионович сказал:
– Господа студийцы, перед нами стоит мудреная задача, не делая новичку больно, всячески щадя его самолюбие (это мой приказ!), где бы вы ни встретили Виктора, о чем бы вы с ним ни говорили, тактично и дружески исправлять его ошибки в произношении. Будьте тактичны.
Постепенно Швембергер освоился в Студии и стал для всех совершенно своим – «Витей».
Позже он вспоминал:
– Какая дружная, вдохновенная работа была под руководством Евгения Багратионовича, какая дружная была Студия! Я был подлинно счастлив. Вахтангов учил нас не только театру, он учил нас жить в театре и не только в театре.
Но уже шла Гражданская война, и Швембергер без отрыва от студийных занятий вступил добровольцем в 25-й легкий артиллерийский дивизион. В начале 1919 года их отправили на Украину – в Киев. И пока дивизион переформировывали, Швембергер встретился с «главным режиссером всех киевских театров» Константином Марджановым, которому передал рекомендательные письма от Вахтангова и Станиславского (письмо от Станиславского организовал Вахтангов). Прочитав письмо, Марджанов предложил Швембергеру стать актером в Передвижном театре.
Но в Киеве уже были деникинцы, уходить из города пришлось тайно. Ночью, с обозом соли (как думал Виктор, на самом деле выяснилось, что в обозе чекисты тайно вывозили из Киева документы и деньги), обходя кордоны, он вышел из города и направился в Чернигов. Вел обоз комиссар-подпольщик. Наутро, уже в Чернигове, когда Швембергер пришел в ЧК, чтобы получить свои документы и вернуться в Москву, его ждал сюрприз: предложение создать в городе Государственный театр.
Швембергер мечтал о возвращении к Вахтангову, но был «мобилизованным артистом», студийцем-вахтанговцем, которому предложили создать новый театр! И он согласился, стал подбирать актеров. Для нового театра чекисты дали помещение и прислали две подводы всевозможных костюмов и реквизита – фраки, цилиндры, смокинги, парижские платья, монокли, перчатки. Все эти вещи были реквизированы у людей, судьбы которых сложились по-разному, а в большинстве своем попросту оборвались.
Так в Чернигове вместе с драматическим театром появился первый на Украине профессиональный кукольный театр: «Кукольный театр Соцвоса» (Социалистического воспитания) со спектаклями не только для детей – «Петрушка», «Красная шапочка», но и для взрослых зрителей – «Ревность Барбулье» Мольера.
Вернувшись через несколько лет наконец в Москву, Швембергер пришел в Госиздат и предложил создать новый театр, который приучал бы детей к чтению и рассказывал о новых, вышедших из печати книгах. Предложение заинтересовало, и в 1930 году «Театр Детской книги» Швембергера сыграл свою первую премьеру – «Еж, Петрушка и две обезьяны». В дальнейшем этот первый в столице профессиональный театр кукол переименовали в Московский театр кукол.
В 1933 году Швембергер создал другой театр – Московский областной театр кукол, открывшийся в городе Верея спектаклем «Ревизор» по Николаю Гоголю. «Эта постановка в исполнении кукол дает полное историческое и художественное воспроизведение пьесы «Ревизор», – писала верейская газета того времени. Работая над этим программным спектаклем, режиссер стремился доказать, что «театр кукол и драматический театр ничем принципиально друг от друга не отличаются, что это один и тот же вид искусства. С единственной разницей – в театре кукол на сцене действуют персонажи-куклы, живущие на сцене по тем же законам, что и драматические актеры».
В своем новом театре Швембергер ставит спектакли по произведениям Чехова («Чеховские миниатюры», 1935), Куприна («Белый пудель», 1940), Уайльда («Звездный мальчик», 1939). Главное различие режиссерских взглядов Образцова и Швембергера в том, что Образцов с самого начала считал театр кукол «другим театром», искал и находил специфические для него средства выражения, задумывался над тем, «что можно, а что нельзя» в театре кукол. Швембергер же считал, что подобной специфики нет, и «все можно», так как между театром кукол и «живой драмой» нет принципиальных семантических различий.
Через несколько дней после начала Великой Отечественной войны Виктора Швембергера вызвали на Лубянку:
– Вы немец?
– Да, по национальности немец.
– Почему до сих пор в Москве? Выехать из Москвы в 24 часа.
Виктор Александрович попытался вступить в ополчение, но когда дошло дело до раздачи винтовок (выдавали по списку), вдруг:
– А ты кто такой, Швер… Швембир.. Фамилию не выговоришь? Ты?!
– Швембергер, немец…
– Немец?! И винтовку тебе? Товарищ комиссар, у нас ЧП, немец!
«Немца» из ополчения вычеркнули. На фронте в феврале 1942 года погибли его любимый сын – старшеклассник Евгений – и жена, ведущая актриса Надежда Сазонова.
Виктору Александровичу предложили работать художественным руководителем Киргизского Республиканского театра кукол. Так он оказался в Киргизии, городе Фрунзе (ныне – Бишкек). Собственно, театра кукол как такового в городе не было. Не было даже постоянной репетиционной базы. Репетиции проходили в городском парке на скамейке.
Но для Виктора Александровича, уже создавшего к тому времени «на пустом месте» три театра кукол, все это было не ново. Очень скоро сыграли первую премьеру – «Звездный мальчик» Уайльда.
Созданный спектакль поражал тщательностью и мастерством кукловождения. Зрителям казалось, что они присутствуют на драматическом спектакле, в котором играют живые, но очень маленькие артисты. Этот эффект и поражал, и восхищал, и вызывал восторженное удивление. Со временем (1947) в театре появилась и киргизская труппа со своим национальным репертуаром. Швембергер со временем стал признанным классиком киргизской драматургии театра кукол: «Белый архар» (1945), «Бала Батыр» и другие. В 1948 году Швембергер был принят в Союз писателей. Однако все еще оставался «спецпереселенцем»:
Неожиданно милиция вызвала меня по вопросу прописки. Прописка была в порядке.
– Летом в Москву ездили?
– Ездил.
– Разрешение на выезд из города Фрунзе имеете?
– Какое разрешение? Зачем?
– Смотри-ка, он не знает! Когда в спецкомендатуре отмечался?
– Никогда… Я не знаю… Зачем? Я сюда по договору приехал… Я художественный руководитель театра! Меня Москва направила…
– Нет, ты глянь на него! Наивный! Вот получишь отсидку по полной – 20 лет!
- За что?..
- Свободен.
Вот так просто закончилась моя вольная жизнь.
В конце 1950-х Виктор Александрович Швембергер вышел на пенсию и, наконец, смог побывать на родине в Пятигорске, где часто посещал домик Лермонтова и место его дуэли. Увлекшись этой темой, в конце жизни он написал пьесу и повесть «Трагедия у Перкальской скалы» с собственной версией гибели Поэта на горе Машук. В 1970 году Виктора Александровича не стало. Похоронен он в Бишкеке.
В Москве живет и работает его талантливая внучка – прекрасный художник театра кукол Елена Богданова.