Перед вами список книг, которые стоит не только читать, но и ставить по ним спектакли. Этот обзор – попытка проследить, как изменилось представление о разговоре с подростками, где бы он ни происходил: на страницах книги или же на сцене. Иногда мы стесняемся странных вещей. Как говорить о своей и чужой боли, справедливости и законе, страшном и неизбежном? Чаще всего это очень личные переживания, и непонятно, как выдержать нужный тон. «Сложные» темы в детской и young adult литературе ровно те же. И если в произведениях для детей важнее всего донести на понятном ребенку языке базовые знания о мире, то в разговоре с читателями постарше задача усложняется.
Несмотря на то, что главным героям книг, приведенных в качестве примеров, не больше 17 лет, произведения можно назвать «подростковыми» с изрядной долей условности. Это и young adult проза, и детская литература. Так, например, «Голос монстра» Патрика Несса, в Англии рекомендованный девятилетним детям, в России выходит с пометкой «старше 16 лет».
Взрослых не существует
Оппозиция «взрослое-детское» работает в подростковой литературе не очень хорошо: взрослеющий человек занимает место дефиса между этими понятиями. Четкие моральные критерии, готовые инструкции не всегда применимы — и вместо них предоставляется возможность выбора. Если в детских книгах чаще всего наставником и помощником становится более опытный герой, то в подростковой прозе менторский тон сменяется разговором на равных, даже на уровне сюжета.
Зачастую первое, что узнает герой в проблемной ситуации — если сам не отыщет выход, то не спасет никто. Родители не помогут. Их либо нет вовсе, либо им самим необходима помощь, либо их наличие лишь номинально.
Уязвимость взрослых передается через целую галерею образов родителей с ментальными расстройствами: депрессия у мамы в «Революции» Дженнифер Донелли, синдром Аспергера в «Лежу на полу, вся в крови» Йенни Йегерфельд. Акцент на особенностях психики героя попадает и в романы из категории легкого чтения: Рейнбоу Рауэлл, подростковый аналог Джоджо Мойес, наделяет биполярным расстройством отца главных героинь в «Фанатке».
Не столь уж важна и классическая функция «взрослого как носителя устаревшей морали». Когда тринадцатилетняя Мальвина, героиня повести «Скажи, Красная Шапочка», пытается сообщить родителям о домогательствах собственного деда, никто не воспринимает ее всерьез не оттого, что мир 18+ напрочь прогнил, а потому что это неэмпатичные люди – вне зависимости от того, сколько им лет.
Йегерфельд Йенни. Лежу на полу, вся в крови
Йегерфельд Йенни. Лежу на полу, вся в крови. – М. Livebook, 2018. – 320 с.
Рауэлл Рейнбоу. Фанатка. – М.: Иностранка, 2016. – 544 с.
Ханика Беате. Скажи, Красная Шапочка. – М.: КомпасГид, 2018. – 192 с.
С этим живут
Социальные проблемы приходят в детскую и подростковую литературу, когда устоялись в обществе: маргинальное становится обсуждаемым. Мигель Гаярдо, создавший комикс о своей дочери с аутизмом, считает, что его история вовсе не об аутизме, а о любви. Верная расстановка акцентов помогает сделать проблему фоном, а не эксплуатировать ее. Это не жалостливый взгляд «нормального» героя на «иного», а принятие, попытка посмотреть вокруг глазами кого-то, кто на тебя не похож.
Всякий диагноз, как и любая инаковость – данность, которая не может в полной мере описать человека: в жизни Мелоди из «Привет, давай поговорим» Шэрон Дрейпер есть не только ДЦП в тяжелой форме, но и планы на будущее, дружба, предательство – и главным ограничением становится даже не болезнь, а отношение окружающих. В романе «Чудо» Р.Дж. Паласио читателю доступны сразу восемь точек зрения: рассказчиками последовательно становятся главный герой Ави, чья необычная из-за генетического заболевания внешность может показаться отталкивающей; его старшая сестра, уставшая от взвалившихся на нее обязанностей; друзья, одноклассники и знакомые.
Истории героев с физическими или ментальными особенностями больше не заканчиваются непременным исцелением, как это было в классической литературе вроде «Полианны» Элинор Портер. Не все получается вылечить, поменять и исправить, но всегда можно попытаться понять.
Дрейпер Шэрон. Привет, давай поговорим.
Гаярдо Мария, Гаярдо Мигель. Мария и я. – М.: Бумкнига, 2014. – 64 с.
Дрейпер Шэрон. Привет, давай поговорим. – М.: Розовый жираф, 2013. – 288 с.
Паласио Р. Дж. Чудо. – М.: Розовый жираф, 2017. – 432 с.
Проблемы внутри, а не снаружи
Основная борьба со злом происходит в голове героев. Примером здесь может служить форма фантастического case study, где происходящее в параллельном мире – метафора некой жизненной ситуации. Герой возвращается к истокам психики, и эти юнгианские идеи могут быть облечены в самую разную форму: история о попаданке («Революция» той же Доннелли), мрачная, перенасыщенная отвратительными деталями мистика («Страшные истории для девочек Уайльд» Эллис Нир), постапокалиптика («Больше, чем это» Патрика Несса).
Разным может быть и соотношение элементов реальности и фантастики: если у Несса все события происходят в ирреальном пространстве, то в романе «Среди других» Джо Уолтон из фэнтезийного остается лишь способность героини видеть фейри, бормочущих на валлийском — на том чудеса и исчерпаны.
Встреча с бессознательным, внутренний конфликт разрешается через сражения, путешествия, поиски: фантастический мир вовсе не убежище от проблем, а поле войны, невозможное в реальности. При этом подобная литература почти всегда подразумевает двойное прочтение. Историю можно понять как фантазию, обусловленную психическим состоянием героя, или же как допустимость существования иных миров – современный вариант сюжетного хода «и в итоге герой проснулся».
Нир Эллис. Страшные истории для девочек Уайльд.
Доннелли Дженнифер. Революция. – М.: Розовый жираф, 2014. – 400 с.
Несс Патрик. Больше, чем это. - М.: Рипол-Классик, 2017. - 400 с.
Нир Эллис. Страшные истории для девочек Уайльд. – М.: АСТ, 2016. – 448 с.
Уолтон Джо. Среди других. – М.: АСТ, 2018. – 350 с.
Думай сам
Этот призыв обращен не только к герою, но и непосредственно к читателю: вместо получения информации авторы предлагают поразмышлять самому. В «Голосе монстра» сказки, рассказанные чудовищем, переворачивают с ног на голову привычную мораль: принц одновременно убийца, клеветник и мудрый правитель; справедливого наказания заслуживает добрый пастор, а не жадный целитель.
Простор для рассуждений – и на уровне композиции. Это и открытые финалы, предполагающие после чтения дискуссию с самим собой или с кем-то, кто может разделить переживания, и возможность выбрать из нескольких возможных концовок – как в повести «Три твоих имени» Дины Сабитовой. И такие зашифрованные послания читателю, как игра с формой: «Одно целое» Сары Кроссан – проза, записанная в столбик, где фразы хромают подобно героиням-сиамским близняшкам.
Множественная мотивация поступков героев, обилие точек зрения меняет и взгляд на персонажей: злодеи часто выходят не такие уж и злобные, а герои – не совсем героические. Ролевая модель победителя сменяется умением принять себя и других, а истории успеха оборачиваются хрониками упрямства. И поскольку главными героями становятся дети-аутсайдеры – это особенно важный момент. Новый героизм созидателен и толерантен: это истории не только о том, как быть сильным и противостоять злу, но и как быть слабым. Можно просто устать от травли, бедности, неудач, нескончаемой болезни близкого. Быть слабым может быть неприятно, но вовсе не стыдно: это, как и тысяча разных вещей, свойственно человеку.
Кроссан Сара. Одно целое.
Кроссан Сара. Одно целое. – М.: Like Book, 2018. – 288 с.
Несс Патрик. Голос монстра. – М.: Рипол-Классик, 2018. – 216 с.
Сабитова Дина. Три твоих имени. – М.: Розовый жираф, 2017. – 192 с.
