«Отличная тема», – подумала я. – И стала писать в месенджере друзьям-хореографам, продюсерам и кураторам. Потому что вот так с разбегу не вспомнила ни одного спектакля, кроме того, что когда-то специально для подростков ставил Александр Андрияшкин.
Что вообще интересно подросткам? Я бы ответила так: про нарушение границ, про конфликт - внутренний, между двумя людьми, человеком и обществом, человеком и Богом, хотя с Богом, может быть, чуть позже, - про поиск пути, про любовь (конечно же! Бинго!). Интересно, когда подросток на сцене. Как персонаж, и в этом случае его может играть молодой актер, или как настоящий всамделишный подросток на настоящей сцене. «Со всей его телесностью», как скажет потом в интервью хореограф и педагог Александра Рудик. И, конечно, вновь всплывающие жанры – ходилки-бродилки, новые технологии в театре, VR-шлемы, site-specific – спектакли в парках, на фабриках, вокзалах и пр. Все это тоже подростку дико интересно. И все это может пересекаться с современным танцем.
Общая ситуация такова - и тут очень похоже с драматическим театром, кукольным и прочим музыкальным: есть спектакли для детей. А есть для взрослых. Подростки же, там и там, могут подыскать себе что-то по душе. Острые темы. И точный для себя театральный язык.
Действительно, несколько лет назад для современной труппы театра «Балет Москва» Александр Андрияшкин поставил спектакль «За (скобками)». Про школу, учителей, подростков, конфликты и ситуацию, в которой неинтересно задавать вопросы, где людей «дискриминируют по признаку возраста», как говорит педагог Дима Зицер. Было много букв, много текста. «Я против школьной фотографии, потому что мы на ней, как стадо овец (…), мечтаю похудеть, жить с папой, хочу фотоаппарат, чтобы дедушка был снова жив, стать блондинкой, жить в красивом доме, водить машину, больше часов в сутках!». Актеры выносили таблички со словами, лайками и прочими кнопками соцсетей. Слова звучали фонограммой. Слова произносили вслух.
На открытые показы приходили школьники, задавали удивительные вопросы. А на самих спектаклях подростков-зрителей было немного. Спектакль «За (скобками)» продержался в репертуаре чуть больше года. В том спектакле подростков и их учителей играли молодые танцовщики. На мой вкус, там не хватило пронзительности, не был найден язык, интонация, новая визуальность. Это как будто была разминка перед прыжком. Который в российском контемпорари для подростков еще случится.
В том спектакле подростков и их учителей играли молодые танцовщики. Про современный танец так редко пишут. Персонажи там бывают далеко не всегда. Нечеткость сюжета, ассоциативность – здесь подросток, как и любой зритель, может запнуться. Надо иметь некий навык, насмотренность, привычку. Без них ленивый зритель заскучает. А лень – это же свойство человека любого возраста, не согласны? От нее можно избавиться в школе танца «ЦЕХ», где помимо регулярных мастер-классов для взрослых и детей есть маленькие театральные группы «ЦЕХ-1» и «ЦЕХ-2». Осваивая современный танец, там дети потихонечку взрослеют, превращаются из утят в лебедят и переживают свои подростковые кризисы. И надо сказать, что современный танец здорово им в этом помогает. Будь я министром образования, я без малейших сомнений предложила бы сontemporary dance как альтернативу урокам физкультуры в школе. Вы спросите, почему? Пожалуйста. Он помогает лучше узнать и принять свое тело (можно параллелить изучение техник, где требуется понимание устройства тела, с уроками анатомии); работа с партнером в танце учит слышать другого, чувствовать его намерения, движения, жесты, адекватно ему отвечать, а это может спасти от одиночества, научит подростка понимать себя и других. Кроме того, современный танец учит концентрироваться – отделять главное от второстепенного, держать фокус, находить решения сложных задач. И это далеко не все…
Александра Рудик рассказывает, как в «ЦЕХе-1» они с подростками сочиняют спектакли. «Мы много разговариваем, чтобы нащупать темы, которые волнуют ребят. Чтобы они выходили на сцену с тем, что реально сейчас в их органике происходит. И танцуют они для таких же 9-12-летних, это их целевая аудитория. Эти зрители откликаются, потому что видят на сцене то, что происходит с ними самими. Тело присутствует на сцене, оно подсоединяет зрителя-подростка, делает его ближе».
«ЦЕХ-1» это старшая группа, где старожилы занимаются около 5 лет, самому старшему сейчас 12, и в их репертуаре пять спектаклей.
«Чего хотят дети»,
«Волшебный фонарь»
«Я и они»
«Верю/Не верю»
«К Человеку» и «Дети детям»
В спектакле «Дети детям» актеры словами рассказывают зрителям про современный танец. Про то, чем они вообще занимаются, про свои ощущения. «У них был огромный затык, - продолжает Рудик, - когда я просила их рассуждать, а не говорить каждый раз одно и то же. Это нелегко, в школе их учат отвечать идеально». После вербального вступления, подростки-актеры проводят мастер-класс для подростков-зрителей. И это невероятно интересно и классно у них получается. С толком, расстановкой, искренностью. И, кажется, это тот самый способ пристрастить подростков-зрителей к современному танцу.
Именно так было, например, с современной пьесой. В Шотландии около 30 лет назад школьники не ходили в театр, и тогда театр под названием «Траверс» сделал ход конем: драматурги отправились в школу и стали учить школьников писать пьесы. Подростки темы выбрали, пьесы написали, а потом пришли в театр смотреть, как придуманные им диалоги читают профессиональные актеры. Аплодисменты.
Моя дочь Соня, например, ей 15, объясняет, что современный танец интереснее, когда на сцене два человека. Тогда отношения, взаимодействия и изменения более выпуклые, за ними легче уследить, и очень любопытно, как это каждый раз по-новому можно показать в танце. Под этот запрос я могу предложить два дуэта, и оба они были в этом году участниками российской платформы фестиваля «Open Look». Это «Memoraie» - проект московских танцовщиков Константина Мантулевского и Софьи Гайдуковой.
Экспрессивный, романтичный и нежный танец о влиянии памяти, воспоминаний на все, что с нами происходит. И «Год без любви», проект Рафаэля Тимербакова и Дмитрия Чегодаря из Челябинска. Не свойственная современному танцу избыточная иллюстративность, high-class техника, исполнительская изобретательность, группа «Бигуди» в качестве саундтрека и такая зыбкая тема – любовь двух человек.
Мне же, честно говоря, кажется, что особенно в возрасте 12 – 17 затягивает туда, где все от тебя зависит. Где ты отчетливо можешь влиять на все, что будет дальше. Где эффект очевиден: акция – реакция. В прошлом сезоне в Новом пространстве Театра Наций бурлила лаборатория PER FORMA (кураторы Анна Абалихина, Евгений Асс, Кирилл Асс). В поисках формы хореографы и архитекторы переживали тексты архитекторов и писателей – от Филарете до Гоголя. Группе хореографа Татьяны Чижиковой и архитектора Наринэ Тютчевой достался Ле Корбюзье, реформатор европейской архитектуры 20 века. Ритм почти одноименного перформанса выстроен обрывками фраз и слов трактата «О градостроительстве», а зрители незаметно становятся участниками. Прислушиваясь к себе, дыханию людей и флюидам, своими действиями моделируют пространство и сразу вслед – собственную жизнь.
И напоследок. Стоит посмотреть media art клипы, коллаборации хореографов и медиа художников. Тот самый формат: коротко, ярко, современно, новые технологии. Генеративное искусство, живой диалог между человеком и компьютером. Начать можно, к примеру, со спецпроекта хореографа Анны Абалихиной в программе «Большой балет» на Телеканале «Культура». Один хореограф и каждый раз новый художник:
Евгений Афонин
Ян Калнберзин
Sila Sveta
Медиа художников – подростки, те, что постарше, вполне возможно хорошо знают по инсталляциям, которые они видели на рейвах, фестивалях электронной музыки, новой культуры, технологий и современного искусства. На стыке, как говорится…