Пять дней в театре

Саратовский ТЮЗ – это театр-легенда. В прошлом году он отпраздновал свое столетие. Было пышное празднование юбилея, на площади перед ТЮЗом было открытие памятника Ю.П.Киселеву, который когда-то стоял у истоков театра и руководил им всю жизнь. Я была на этом празднике и уже тогда поняла, каково это: жить внутри легенды и быть ее частью. А в этом году трагически погиб Юрий Петрович Ошеров, художественный руководитель и главный хранитель традиций ТЮЗа. Молодой, креативный директор Анатолий Барсуков уехал в Большой театр. Главный режиссер ТЮЗа Алексей Логачев теперь в ответе за все: за текущий репертуар, приглашение режиссеров, художественную политику театра. И, конечно, ему не просто.

Этой осенью, через год после юбилейных торжеств, я приехала в театр на пять дней, чтобы посмотреть спектакли и спокойно разобраться во всем. И все это время я переходила из одного здания в другое (старое и новое, с двумя сценами), смотрела спектакли для детей и для взрослых, которые приходили вечером с детьми-старшеклассниками. Словом, наблюдала повседневную жизнь театра.

Труппа саратовского ТЮЗа традиционно очень сильная, пластичная, способная на выполнение серьезных художественных задач. В ней мощное старшее поколение, несмотря на недавние потери. Хорошо работают те, кто еще недавно считался молодежью, и недавние выпускники саратовской консерватории работают рядом со своими учителями. На постановки приглашаются режиссеры разных эстетических пристрастий, но Алексею Логачеву ближе всего режиссеры, исповедующие традиционный психологический театр. Поэтому на постановку «Белой гвардии» Михаила Булгакова был приглашен Георгий Цхвирава, один из последних учеников Марии Осиповны Кнебель. Увидела два спектакля Ильи Ротенберга, сокурсника Логачева по РАТИ (курс Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова). Но и еще раз посмотрела спектакль «Майская ночь, или Утопленница» Романа Феодори и Даниила Ахмедова, исповедующих визуальный театр. И это невероятно красивый спектакль, настоящее театральное чудо.     

Это вообще самое интересное: видеть, как живет большой творческий коллектив, а еще наблюдать за зрителями, особенно за детьми. На спектакле «Питер Пэн и Венди» (режиссер Алексей Чернышев) на сцене прозвучала фраза о том, что когда кто-то из детей говорит, что не верит в фей, то одна фея умирает. И все дети немедленно начали эту фразу повторять. Из вредности, что ли? И мальчик позади меня авторитетно объяснил своим друзьям, что фей действительно нет, есть только зубная, и Дед Мороз, но он не фея. Или когда на спектакле «Еженька и нарисованные человечки» (режиссер Артем Кузин) герой все время падал и никак не мог попасть в узкий луч света, пытаясь то ужаться до «ужины», то расшириться до ширины, девочка заметила: «Невезучий он какой-то».

Спектакль «Питер Пэн и Венди» поставлен в детской студии им. О.П. Табакова, работающей при ТЮЗе. В нем принимают участие и детская эстрадная студия «Апельсин», и саратовская детская хореографическая школа «Антре». Всех детей – Венди в детстве, Маргарет, внучку взрослой Венди, ее братьев, Питера Пэна и потерявшихся мальчишек играют дети, занимающиеся в студии. Дети исполняют танцы русалок и индейцев, чуть подросшие играют матросов-пиратов. Словом, дети заполняют всю большую сцену старого здания ТЮЗа. Сколько их участвует в двухчасовом зрелище, сосчитать невозможно.

Спектакль поставлен в жанре мюзикла, и явно виден интерес режиссера к визуальному театру. Заведующий литературной частью театра Анастасия Колесникова не просто сделала инсценировку повести Джеймса Барри, а фактически написала новую пьесу. В ней почтенная бабушка по имени Венди (Дарья Сосновская) рассказывает своей внучке Маргарет (Полина Жилина) о том, что произошло с ней и ее братьями в детстве. И перед нами возникает прекрасная и грустная история о мальчике, который не захотел взрослеть. В финале Питер Пэн (Егор Швецов) забирает постаревшую Венди с собой, и мы догадываемся о том, что означает этот ее последний полет. Сам этот прием: рассказ от имени Венди, хорош. Единственное, что мешает, это то, что вместо живого голоса актрисы-исполнительницы, записан голос Елены Камбуровой, безусловно, прекрасный и глубокий, но никак действию не помогающий, более того, придающий теплому образу бабушки отстраненность и холодность. Венди в детстве органично играет Лиза Дьяконова (в каждой роли по несколько исполнителей, поскольку дети имеют обыкновение болеть в самое неожиданное время). Замечательно играет собаку Нану Александр Андрющенко.

Сценограф Юлия Михеева придумала красивый и непонятный сегодняшним детям быт семьи Дарлингов, в спектакле хорошо сочинены видеопроекции, много театральных чудес.
История о том, что мамы никогда не должны закрывать окно, чтобы ребенок мог вернуться в отчий дом, очень важна и детям и взрослым. Что же касается многочисленных танцев и массовых сцен с участием детей, ну, что же, несмотря на то, что они смотрятся как вставные номера, маленьких зрителей в зале они завораживают именно тем, что на сцене их сверстники, и это же вызывает доверие к героям.

Еще один спектакль для детей, «Еженька и нарисованные человечки» по сказке Александра Шарова, придуман Артемом Кузиным как зрелище, которое возникает буквально на глазах у зрителя. Большое количество микросюжетов должно сложиться в единый пазл. В нем участвуют разные герои: краски из палитры двух художников, «бешеные буквы», вулканы, чудовища, мыши, носороги. Фантастические миры на глазах возникают и исчезают. Дети мгновенно их считывают, а у взрослых кружатся головы, пока они пытаются понять что-то, а картинка уже поменялась. Иногда прямо на глазах возникает мультик. И все виды театра проверяются на прочность в этом немного сумбурном и еще не до конца выстроенном зрелище (Девочка маме: «Мне страшно. Это театр?» Мальчик рядом: «Не бойся, это просто фантастика!»). Мне кажется, в этом спектакле нащупывается очень важный путь. Театр пытается уйти от линейного пересказа сюжета к тому виду детского мышления, который взрослые, не владея им, привыкли обзывать «клиповым сознанием».
Никогда не думала, что спектакль по пьесе Мартина Макдонаха «Калека с острова Инишмаан» может оказаться интересным для молодежи. Режиссер Илья Ротенберг поставил его скорее как психологическую драму, нежели как «черную комедию». Все здесь грубы, все привычно издеваются над Билли (Евгений Сафонов), и его тетками (Виктория Шанина и Татьяна Лукина), над хулиганкой Хелен (Ирина Протасова), над придурковатым Бартли (Артем Яксанов), над местным «папарацци» Джоннипатинмайком (Алексей Ротачков) и его алкоголичкой мамашей (Светлана Лаврентьева). Пожалуй, только Доктор (Артем Кузин), ужасающийся поведению этих людей и молчаливый Бобби (Владимир Егоров) не подвергаются насмешкам. Но вот что поразительно: спектакль оказывается очень нежным и полным любви героев друг к другу. Любви неловкой, грубоватой, стесняющейся обнаружить себя.

И молодые зрители, явно студенты, поначалу весело хохотавшие над злыми проделками чумы Хелен, над ее вечными драками с братом и тычками в сторону Билли, с удовольствием реагировавшие на бесцеремонность Патинмайка, ко второй части спектакля затихли. Несколько раз посреди действия раздавались аплодисменты. И всегда это были моменты, провоцировавшие зрителей на этические оценки происходящего. При том, что никаких нравоучений у Макдонаха быть не может.

Наверное, важно здесь и то, что калеку Билли играет очень обаятельный артист, а чума Хелен очень похожа на сегодняшних пацанок. Ну и, конечно, особый комический эффект вызывает Джоннипатинмайк, которого Ротачков играет без единой улыбки на лице и без привычной вертлявости исполнителей этой роли.

Очень удивила «Белая гвардия» в постановке Георгия Цхвиравы (сценограф и художник по костюмам – Алексей Вотяков). Вообще, тема жизни интеллигенции в условиях большевистского террора давно волнует режиссера. Он в разные годы и в разных театрах ставил спектакли об этом трагическом времени. Здесь был взят не канонический текст пьесы «Дни Турбиных» и не текст романа, а первый вариант пьесы, написанный когда-то для МХАта и отвергнутый дирекцией. Мотив «кремовых штор», внутренняя жизнь семьи, любовь Елены и Шервинского, дружеский круг – важнее того, что происходит за дверями турбинского дома. Изъяты сцены в штабе гетмана и его бегство, знаменитая сцена в Александровской гимназии заканчивается не гибелью Алексея Турбина и ранением Николки. Здесь ранен и искалечен Алексей. Когда-то закон обострения драматического конфликта заставил Булгакова поменять профессию старшего Турбина, сделать его не военврачом, а подполковником генштаба. Потому что военврач мог позволить себе отсидеться (как это произошло с самим Булгаковым), мог позволить себе рефлексию, а подполковник должен был сделать трагический выбор: гибель под пулями или нарушение присяги.

Здесь все смягчено. Турбин в исполнении Евгения Сафонова – интеллектуальный и нравственный центр офицерского круга друзей. Ему отданы и сомнения, и рефлексия. А бремя выбора падает на Студзинского (Алексей Кривега), который в тексте, конечно, прописан мало, но тем более важно здесь постоянное драматическое напряжение артиста. В спектакле убраны все военные эпизоды, опасность появляется только в сценах, где за стеной у Турбиных шуршат, как мыши, супруги Лисовичи, перепрятывая свои капиталы. Лисовича играл Юрий Петрович Ошеров, говорят, играл блестяще, и вместе с ним в паре – Нина Пантелеева, а сейчас, после смерти Юрия Петровича, только что введен Алексей Ротачков. Понятно, почему в спектакль взяты из романа сцены с Лисовичами – это очень важный акцент в действии. Бандиты приходят именно к ним. И жуликоватые, но беспомощные мещане на себе испытывают бесчинства и беззаконие военного времени.

А семья Турбинных, где вокруг много мужчин-офицеров, как будто не очень тяжело переживает ужасы войны, для них важнее домашний круг, любовь Елены (Эльвира Иртуганова) и Шервинского (Олег Верин), шутливое соперничество Мышлаевского (Артем Кузин). На мой взгляд, режиссерское решение спорное, но и понятное для сегодняшнего дня. Это позиция неучастия. Хотя финал спектакля многое объясняет и расставляет все акценты. После важного разговора о том, бежать ли на Дон, служить ли большевикам или уезжать из России, становится ясно, что каждый здесь выбирает свою судьбу и, скорее всего, дружеский круг разорвется.

Наступает Рождество. И действие уже почти превращается в советскую лирическую комедию, как вдруг раздаются выстрелы, звуки боя, и все тревожно смотрят в зал. И разочарованный в белом движении Мышлаевский, обернувшись на зал, тихо говорит: «Большевики идут». А дальше зрители остаются со своим знанием о том, что может случиться с каждым из круга Турбиных. Подзаголовок спектакля – «Сцены в турбинском доме».

В этом сезоне театр сделал упор на спектакли по классическим текстам. И из того что я посмотрела – три поставлены именно в этом жанре: «сцены в…». В «Белой гвардии» воссоздан быт и атмосфера жизни русской интеллигентной семьи военных. Мир утерянный и невосстановимый.

Подзаголовок «Дяди Вани» (режиссер Илья Ротенберг) – «сцены из деревенской жизни», как это и написано у Чехова. В спектакле имение еще не до конца разрушено. Еще соблюдаются законы светскости. Действие происходит в каком-то неопределимом времени. Все герои сыграны вполне подробно и убедительно. Особенно Иван Петрович Войницкий в исполнении Алексея Ротачкова, который сумел показать жизненный крах, ощущение полной исчерпанности жизни. Но, кажется, режиссер, подробно разобрав текст, не собрал его в единое целое. А ведь «Дядя Ваня» – уже не просто пьеса, а мегатекст о русской душевной жизни. Наши разочарования, крушение иллюзий, ужас от понимания того, что большая часть жизни прожита неправильно, не так, а на чистовик уже не перенести. Спектакль поставлен очень осторожно, с пиететом по отношению к классическому тексту. Некоторые вольности, которые позволил себе режиссер по отношению к сценам Астрова (Алексей Карабанов) с Еленой Андреевной (Виктория Самохина), в этом целомудренном спектакле смотрятся довольно экзотично. Словом, на мой взгляд, режиссеру надо еще пожить и пострадать, чтобы вернуться к этой мучительной пьесе.

Ну и последнее впечатление. «Сцены из жизни села Степанчиково» в спектакле «Фома Опискин» поставлены Алексеем Логачевым. Стыдно признаться, но я ненавижу это произведение Достоевского на сцене. Не часто его ставят, но все-таки пару спектаклей я видела. И это всегда было поставлено «на артиста» либо в роли Ростанева, либо в роли Опискина. И было совершенно непонятно: для чего надо вызывать к жизни этот исчезнувший мир. И вот впервые я увидела спектакль выстроенный, придуманный, «с концепцией» и очень неожиданный по форме.

Он идет на малой сцене, и с трех сторон его окружают зрители. Пространство разомкнуто, артисты, как цирковые, почти нигде, кроме точно определенных моментов, не должны показывать спину. Они играют «на все стороны». Художник Ольга Колесникова решила все костюмы в черно-белой графической гамме. Пространство сцены почти пустое. Никто не создает психологию этих уродливых приживалок, домашних философов, сошедших с ума девиц. Все они – персонажи, театральные маски из русской жизни. Но поскольку спектакль лишен быта, то и жизнь, в нем показанная, то вдруг почудится современной, а то из какого-то чужого времени.

Самое главное здесь – это психологический поединок двух людей – простодушного Егора Ильича Ростанева (Алексей Ротачков) и насквозь фальшивого Фомы Фомича Опискина (Антон Щедрин). Фома Опискин – это ведь русский Тартюф, демагог, знаток душ и манипулятор. Но всегда, когда хотят показать демагога, ставят «Тартюфа». Потому что очень уж запутан и вязок сюжет о Фоме Опискине. И трудно вытащить из повести ее абсолютно современный смысл. Логачеву это удалось. Наверное, потому, что ему текст повести показался очень смешным, как он мне объяснил. Ну, не знаю…Что уж тут смешного? Тем не менее, зрителям было смешно. Да и мне тоже. Это был разоблачительный смех, добиться которого непросто.

«Театр Фомы Опискина» не всегда был точен. Ведь сила Опискина в том, что он как бы верит в то, о чем говорит. Как сыграть эту тонкую грань, это виртуозное притворство, с которым он манипулирует людьми? Персонаж этот современен, у режиссера для него даже есть прототип, известный телеведущий, который цинично и нагло передергивает любое высказывание. И, конечно, очень узнаваем доверчивый идеалист – Ростанев, которого буквально зомбирует своей демагогией Опискин. Сцена, где, наслаждаясь своей властью над Ростаневым, Опискин заставляет его склониться перед собой, просто страшная. Белое, мертвое лицо человека, униженного ничтожным шутом, которого он пустил в свой дом и которого кормит, это какая-то очень русская история. Режиссер издевается и над Опискиным, и над всеми домочадцами Ростанева. Пожалуй, сочувственно относится только к нему, но и то, не без легкой усмешки. В общем, этот спектакль, решенный в жанре клоунады, а вовсе не в жанре «сцен из жизни» совершенно убедил меня в сценичности и современности этого произведения.

Вот, кажется, и все мои впечатления и наблюдения за жизнью Саратовского ТЮЗа. Театра легендарного, но и очень живого и стремящегося быть современным и интересным своим разновозрастным зрителям.