В Театре Терезы Дуровой состоялась премьера музыкально-драматического спектакля «Дубровский» по мотивам одноименного романа А.С. Пушкина – музыкальной истории, пропитанной авантюрным духом. Поводом для диалога со зрителем в «Дубровском», по мнению Терезы Дуровой, стал поиск способа остановить потерю постепенно исчезающих в наши дни русского языка и культуры и стратегическое обновление репертуара театра. Теперь на его сцене появился еще один спектакль для взрослых, который очень интересно смотреть всей семьей.
Недоросль: Ждала продолжения серии ваших этнических спектаклей. Но летом выпустили премьеру «Без галош элегантнее», посвященную творчеству В.В.Маяковского, сейчас – «Дубровский». Чем объясняются эти перемены?
Дурова: Это не перемены, а стратегическое развитие театра. Я в силу своей профессии словно локатор улавливаю едва заметное напряжение в воздухе и моментально реагирую на него. В последнее время я все чаще ощущаю, что в силу разных причин мы теряем свою культуру и тот русский язык, на котором говорили классики – яркий, образный, с тончайшими нюансировками, совершенно сумасшедший по энергетике. Недавно я подошла к одиннадцатилетнему мальчику и спросила, какой ему идет годок. Он не смог ответить, потому что просто меня не понял. Мне кажется, очень важно как можно чаще обращаться к хорошей русской литературе самим и приобщать к ней подрастающее поколение. Мне было досадно, что при упоминании фамилии Маяковский молодые люди могут вспомнить разве что «Стихотворение о советском паспорте». Очень хотелось показать лирику Маяковского, футуристов, разные грани его таланта, ведь грандиозный был поэт. Не нужно заставлять читать классиков из-под палки, покажите их личности через эпоху, через костюмы, через окружение. И все получится - и увлечь, и заинтересовать.
Еще одна причина появления спектакля «Без галош элегантнее» в том, что мы наращиваем репертуар для зрителей разного возраста. В три года ребенок приходит в нашу детскую гостиную, в шесть – на музыкальные спектакли большого зала, в 12 лет – смотрит «Волшебную мельницу Сампо» и «Приключение Тима, или Проданный смех». А 17-18-летним мы предлагаем уже серьезные спектакли – «Дубровский» Пушкина, «Без галош элегантнее» Маяковского, «Морфий» Булгакова, «Вий» Гоголя, «Ромео и Джульетта» Шекспира, «О мышах и людях» Стейнбека. Для меня и моих актеров очень важен широкий диапазон: от погружения в этническую историю до сложного драматургического материала. И сегодня нас очень радует, что зрители поняли и приняли нашего «Дубровского».
Недоросль: Ждала продолжения серии ваших этнических спектаклей. Но летом выпустили премьеру «Без галош элегантнее», посвященную творчеству В.В.Маяковского, сейчас – «Дубровский». Чем объясняются эти перемены?
Дурова: Это не перемены, а стратегическое развитие театра. Я в силу своей профессии словно локатор улавливаю едва заметное напряжение в воздухе и моментально реагирую на него. В последнее время я все чаще ощущаю, что в силу разных причин мы теряем свою культуру и тот русский язык, на котором говорили классики – яркий, образный, с тончайшими нюансировками, совершенно сумасшедший по энергетике. Недавно я подошла к одиннадцатилетнему мальчику и спросила, какой ему идет годок. Он не смог ответить, потому что просто меня не понял. Мне кажется, очень важно как можно чаще обращаться к хорошей русской литературе самим и приобщать к ней подрастающее поколение. Мне было досадно, что при упоминании фамилии Маяковский молодые люди могут вспомнить разве что «Стихотворение о советском паспорте». Очень хотелось показать лирику Маяковского, футуристов, разные грани его таланта, ведь грандиозный был поэт. Не нужно заставлять читать классиков из-под палки, покажите их личности через эпоху, через костюмы, через окружение. И все получится - и увлечь, и заинтересовать.
Еще одна причина появления спектакля «Без галош элегантнее» в том, что мы наращиваем репертуар для зрителей разного возраста. В три года ребенок приходит в нашу детскую гостиную, в шесть – на музыкальные спектакли большого зала, в 12 лет – смотрит «Волшебную мельницу Сампо» и «Приключение Тима, или Проданный смех». А 17-18-летним мы предлагаем уже серьезные спектакли – «Дубровский» Пушкина, «Без галош элегантнее» Маяковского, «Морфий» Булгакова, «Вий» Гоголя, «Ромео и Джульетта» Шекспира, «О мышах и людях» Стейнбека. Для меня и моих актеров очень важен широкий диапазон: от погружения в этническую историю до сложного драматургического материала. И сегодня нас очень радует, что зрители поняли и приняли нашего «Дубровского».
Спектакль «Дубровский» / фото Сергей Абрамов
Недоросль: Гораздо проще представить фильм, снятый по роману «Дубровский», чем театральный спектакль. Это романтический бестселлер: погони, сражения, любовные свидания…
Дурова: Безусловно, это романтический бестселлер, в создании именно таких спектаклей режиссер Ирина Пахомова – мастер. Это уже вторая ее постановка, у нас на малой сцене идет ее спектакль «На бойком месте» по А. Островскому. Я доверяю этому режиссеру, потому что она хорошо знает и любит мою труппу, ее театральная трактовка Дубровского меня убедила. Давайте перестанем скакать, сражаться и поговорим о том, что происходит в душе человека. Дубровский, как и все произведения, которые написал Пушкин, кладезь мудрости. Это очень тонкая история о понятиях, которые сегодня не востребованы молодежью.
Недоросль: Интересно, о каких?
Дурова: О чести, о данном слове, о понимании традиционных устоев, о мести, которая рано или поздно убивает. У Пушкина вообще нет никаких клише, указаний, что нужно делать так и не иначе. Все очень зыбко и тонко: то ли да, то ли нет; то ли нет, то ли да. Естественно, мы очень много думаем об этом, читаем, рассуждаем и обращаемся и к литературоведам, и к пушкнистам, и к самому Александру Сергеевичу. У меня даже хобби появилось: гуляя по Москве, беседовать с Александром Сергеевичем. Уверяю вас, говорить с ним интереснее, чем с кем бы то ни было из живущих сегодня на нашей бренной земле. Его русский язык немного странен для нас теперешних, но он очень мощный, очень насыщенный. Одно слово, которое, возможно, уже ушло из вашего обихода, раскрывает действие и дает понимание происходящего. Все женские образы у Пушкина в моем понимании «железобетонные». Они очень красивы, и давши обещание, исполняют его, несмотря ни на что. Но это только кажется, что они покоряются судьбе. Да, Маша не выйдет замуж за Дубровского, она дала слово другому. Но, обручившись, она не потеряет ни свою статусность, ни свой стержень внутри. Женские образы Пушкина – это личности, попавшие как будто в «тюрьму», но с достоинством проживающие свою жизнь и не потерявшие себя.
Дурова: Безусловно, это романтический бестселлер, в создании именно таких спектаклей режиссер Ирина Пахомова – мастер. Это уже вторая ее постановка, у нас на малой сцене идет ее спектакль «На бойком месте» по А. Островскому. Я доверяю этому режиссеру, потому что она хорошо знает и любит мою труппу, ее театральная трактовка Дубровского меня убедила. Давайте перестанем скакать, сражаться и поговорим о том, что происходит в душе человека. Дубровский, как и все произведения, которые написал Пушкин, кладезь мудрости. Это очень тонкая история о понятиях, которые сегодня не востребованы молодежью.
Недоросль: Интересно, о каких?
Дурова: О чести, о данном слове, о понимании традиционных устоев, о мести, которая рано или поздно убивает. У Пушкина вообще нет никаких клише, указаний, что нужно делать так и не иначе. Все очень зыбко и тонко: то ли да, то ли нет; то ли нет, то ли да. Естественно, мы очень много думаем об этом, читаем, рассуждаем и обращаемся и к литературоведам, и к пушкнистам, и к самому Александру Сергеевичу. У меня даже хобби появилось: гуляя по Москве, беседовать с Александром Сергеевичем. Уверяю вас, говорить с ним интереснее, чем с кем бы то ни было из живущих сегодня на нашей бренной земле. Его русский язык немного странен для нас теперешних, но он очень мощный, очень насыщенный. Одно слово, которое, возможно, уже ушло из вашего обихода, раскрывает действие и дает понимание происходящего. Все женские образы у Пушкина в моем понимании «железобетонные». Они очень красивы, и давши обещание, исполняют его, несмотря ни на что. Но это только кажется, что они покоряются судьбе. Да, Маша не выйдет замуж за Дубровского, она дала слово другому. Но, обручившись, она не потеряет ни свою статусность, ни свой стержень внутри. Женские образы Пушкина – это личности, попавшие как будто в «тюрьму», но с достоинством проживающие свою жизнь и не потерявшие себя.
Спектакль «Дубровский» / фото Сергей Абрамов
Недоросль: Как приучать детей к театру? Как сделать, чтобы они туда ходили в театр? Каким он вообще должен быть?
Дурова: Я считаю, что родители обязательно должны читать детям сказки по ролям, начать можно, например, с «Колобка». Для меня это единственный вид первого детского театра. Постепенно привлекайте к чтению ребенка: ему очень сложно быть просто наблюдателем, участвовать в процессе – гораздо интереснее. Так он будет быстрее и лучше улавливать суть.
Попробуйте поиграть с пальчиковыми куклами, сводите ребенка в кукольный театр. Приобщение к театру – длительный процесс, без непосредственного участия родителей здесь не обойтись. Нельзя просто взять и ни с того, ни с сего привести ребенка на балет, особенно мальчика, отбив у него на всю жизнь желание ходить в театр.
Нужно быть готовым к тому, что вам может и не понравится спектакль, на который вы пришли с ребенком, ведь этот спектакль сделан не для вас, а для него. И тогда надо проделать внутреннюю работу: проследить за тем, как он смотрит спектакль, познавая, таким образом, его мир.
Если говорить о детях постарше, то не нужно считать их глупее, чем они есть на самом деле. Уверяю вас, они умнички, они просто не всегда могут сформулировать то, что хотят. Им сейчас очень не хватает информации. Если вы начнете, условно говоря, изучать Пушкина через интернет, то очень быстро упретесь в стену одних и тех же фактов, произведений. Говорю об этом со знанием дела: я пробовала, мне было интересно, что же лежит в интернете. Но там только поверхностная история, пена, знания находятся в другом месте и нужно потрудиться, чтобы добыть нужную информацию, приобрести стоящие редкие книги.
Недоросль: А как заинтересовать зрителей в театре?
Дурова: Для этого у нас есть сценография, световая партитура, живой оркестр, костюмы той страны или эпохи, о которой мы говорим. Моя принципиальная позиция – достоверность. Дубровский у меня не будет ходить в джинсах, а в роли Буратино на сцену выходит исключительно маленький мальчик. Ребенок, когда открывается занавес, видит сказку, потом он ее слышит. Мама с папой в это время получают ту же самую информацию, но воспринимают ее на своем уровне, так как наши тексты многоуровневые, зрители разного возраста воспринимают их по-разному. И мы вот этот кубик Рубрика все время поворачиваем разными цветами к нашей публике, чтобы поддерживать интерес у всех. Хорошая музыка, прекрасные инструменты, которые дети видят, понимая, откуда исходит звук. В спектакле «Дубровский» исполнители песен играют на колесной лире, у которой непривычная для нас тональность… В наших театральных программках есть фотографии музыкальных инструментов и их описание, для тех, кто хочет глубже познакомиться с музыкальной составляющей спектакля. А еще в программках есть словарик с фразами, которые актеры произносят на японском, хинди или испанском. В этом уважение к зрителю: на любой поставленный им вопрос он моментально получает ответ.
Дурова: Я считаю, что родители обязательно должны читать детям сказки по ролям, начать можно, например, с «Колобка». Для меня это единственный вид первого детского театра. Постепенно привлекайте к чтению ребенка: ему очень сложно быть просто наблюдателем, участвовать в процессе – гораздо интереснее. Так он будет быстрее и лучше улавливать суть.
Попробуйте поиграть с пальчиковыми куклами, сводите ребенка в кукольный театр. Приобщение к театру – длительный процесс, без непосредственного участия родителей здесь не обойтись. Нельзя просто взять и ни с того, ни с сего привести ребенка на балет, особенно мальчика, отбив у него на всю жизнь желание ходить в театр.
Нужно быть готовым к тому, что вам может и не понравится спектакль, на который вы пришли с ребенком, ведь этот спектакль сделан не для вас, а для него. И тогда надо проделать внутреннюю работу: проследить за тем, как он смотрит спектакль, познавая, таким образом, его мир.
Если говорить о детях постарше, то не нужно считать их глупее, чем они есть на самом деле. Уверяю вас, они умнички, они просто не всегда могут сформулировать то, что хотят. Им сейчас очень не хватает информации. Если вы начнете, условно говоря, изучать Пушкина через интернет, то очень быстро упретесь в стену одних и тех же фактов, произведений. Говорю об этом со знанием дела: я пробовала, мне было интересно, что же лежит в интернете. Но там только поверхностная история, пена, знания находятся в другом месте и нужно потрудиться, чтобы добыть нужную информацию, приобрести стоящие редкие книги.
Недоросль: А как заинтересовать зрителей в театре?
Дурова: Для этого у нас есть сценография, световая партитура, живой оркестр, костюмы той страны или эпохи, о которой мы говорим. Моя принципиальная позиция – достоверность. Дубровский у меня не будет ходить в джинсах, а в роли Буратино на сцену выходит исключительно маленький мальчик. Ребенок, когда открывается занавес, видит сказку, потом он ее слышит. Мама с папой в это время получают ту же самую информацию, но воспринимают ее на своем уровне, так как наши тексты многоуровневые, зрители разного возраста воспринимают их по-разному. И мы вот этот кубик Рубрика все время поворачиваем разными цветами к нашей публике, чтобы поддерживать интерес у всех. Хорошая музыка, прекрасные инструменты, которые дети видят, понимая, откуда исходит звук. В спектакле «Дубровский» исполнители песен играют на колесной лире, у которой непривычная для нас тональность… В наших театральных программках есть фотографии музыкальных инструментов и их описание, для тех, кто хочет глубже познакомиться с музыкальной составляющей спектакля. А еще в программках есть словарик с фразами, которые актеры произносят на японском, хинди или испанском. В этом уважение к зрителю: на любой поставленный им вопрос он моментально получает ответ.
Спектакль «Без галош элегантнее» / фото Александра Муравьева
Недоросль: Чаще всего с детьми в театр ходят мамы. Как вытащить на спектакль папу или обоих родителей?
Дурова: Папы к нам приходят с мальчиками, и нас это сильно радует. В каждом спектакле мы затрагиваем сложные темы, которые могут заинтересовать мужчин. «Принц и нищий» – это история о становлении юноши и о том, как ему выжить в довольно жесткой ситуации. Мужчины смотрят, и на их глаза наворачивается слеза, потому что им знакома ситуация недопонимания со своими подрастающими детьми. В спектакле «Волшебная лампа Аладдина» главный герой отказывается от помощи джинна и волшебства, хочет жить нормальной человеческой жизнью. И зрители это считывают. Мужчинам наши спектакли нравятся не потому, что актеры на сцене часто сражаются, хотя они умеют это делать. Все мужчины, как и Александр Сергеевич Пушкин, в глубине души мальчишки. Неправда, что мужчинам хочется смотреть только сериалы о том, как на помойке убили какого-то бомжа. Им тоже хочется красивого, интересного, открытой энергетики и любви, уверяю вас.
Недоросль: Читала в ваших интервью, что вы обязательно выходите перед началом спектакля в фойе, смотреть, какие зрители пришли.
Дурова: Да, я это очень люблю делать, для меня это очень важно. И еще я всегда присутствую на всех своих спектаклях. У нас большой тысячный зал и малый зал на 300 мест, сцена очень близко, мы играем по 2-3 спектакля в день. Это тяжело, это физическая и психологическая работа. Актеры приходят задолго до спектакля, распеваются, настраиваются. Но если я вдруг понимаю, что спектакль становится похож на красивую шкатулку, которую забыли покрыть лаком, и ему не хватает блеска и актерской энергетики, в антракте приходится собирать всю творческую команду и находить правильные слова, чтобы их энергетически поправить. Я бы сказала, что это работа остеопата.
Недоросль: Техническое совершенство ваших спектаклей часто сравнивают с мюзиклами
Дурова: У нас нет американской системы мюзикла, сказали «go», началось шоу, а если кто-то шаг в сторону сделает, декорация его прибьет. Я за импровизации, я люблю живой театр.
Недоросль: Зрители, приходящие в ваш театр сегодня, сильно отличаются от тех, что были в 90-х?
Дурова: Это вообще несравнимые вещи. Как несравнимы Москва того времени и Москва сегодня. Театр – это капелька большого океана, социума, в котором мы живем. В ней сосредоточено абсолютно все. И мне, как худруку театра, нужно все время думать об этом, мы должны поддерживать нашу нравственную и этическую культуру и чистоту. Мы за это ответственны.
Дурова: Папы к нам приходят с мальчиками, и нас это сильно радует. В каждом спектакле мы затрагиваем сложные темы, которые могут заинтересовать мужчин. «Принц и нищий» – это история о становлении юноши и о том, как ему выжить в довольно жесткой ситуации. Мужчины смотрят, и на их глаза наворачивается слеза, потому что им знакома ситуация недопонимания со своими подрастающими детьми. В спектакле «Волшебная лампа Аладдина» главный герой отказывается от помощи джинна и волшебства, хочет жить нормальной человеческой жизнью. И зрители это считывают. Мужчинам наши спектакли нравятся не потому, что актеры на сцене часто сражаются, хотя они умеют это делать. Все мужчины, как и Александр Сергеевич Пушкин, в глубине души мальчишки. Неправда, что мужчинам хочется смотреть только сериалы о том, как на помойке убили какого-то бомжа. Им тоже хочется красивого, интересного, открытой энергетики и любви, уверяю вас.
Недоросль: Читала в ваших интервью, что вы обязательно выходите перед началом спектакля в фойе, смотреть, какие зрители пришли.
Дурова: Да, я это очень люблю делать, для меня это очень важно. И еще я всегда присутствую на всех своих спектаклях. У нас большой тысячный зал и малый зал на 300 мест, сцена очень близко, мы играем по 2-3 спектакля в день. Это тяжело, это физическая и психологическая работа. Актеры приходят задолго до спектакля, распеваются, настраиваются. Но если я вдруг понимаю, что спектакль становится похож на красивую шкатулку, которую забыли покрыть лаком, и ему не хватает блеска и актерской энергетики, в антракте приходится собирать всю творческую команду и находить правильные слова, чтобы их энергетически поправить. Я бы сказала, что это работа остеопата.
Недоросль: Техническое совершенство ваших спектаклей часто сравнивают с мюзиклами
Дурова: У нас нет американской системы мюзикла, сказали «go», началось шоу, а если кто-то шаг в сторону сделает, декорация его прибьет. Я за импровизации, я люблю живой театр.
Недоросль: Зрители, приходящие в ваш театр сегодня, сильно отличаются от тех, что были в 90-х?
Дурова: Это вообще несравнимые вещи. Как несравнимы Москва того времени и Москва сегодня. Театр – это капелька большого океана, социума, в котором мы живем. В ней сосредоточено абсолютно все. И мне, как худруку театра, нужно все время думать об этом, мы должны поддерживать нашу нравственную и этическую культуру и чистоту. Мы за это ответственны.
Спектакль «Без галош элегантнее» / фото Александра Муравьева
Недоросль: А каково это – быть директором и худруком?
Дурова: Вы не первый человек, который меня об этом спрашивает. Я не разделяю эти функции. Не думаю: «Сейчас я директор и приму такое решение, а сейчас я художественный руководитель театра и сделаю вот так». Я то режиссер, то билетер – пошла посмотрела, какие у меня билеты проданы, а какие нет. Потом немножко поработала администратором, посмотрев, что за зрители пришли. А еще я гример, костюмер, художник по костюмам. Я все это умею и люблю, просто это какая-то единая сущность моей жизни. И мне так удобнее, потому что я как директор знаю, на какие средства я должна сделать спектакль. А как режиссер я понимаю ответственность за его успех перед всем театром. То есть это мое единое ощущение себя, мне так проще.
Недоросль: Хочется сказать: ощущение хозяйки театра.
Дурова: А мне нравится быть хозяйкой. Я думаю о том, какой спектакль должна сделать, чтобы люди, купив на него билеты и посмотрев его, пришли на другие мои спектакли. И не один раз, а чтобы посмотрели что-то раз 5 или 6. И о том, с чем они уйдут и, захотят ли, выйдя на улицу, обнять и поцеловать ребенка или свою жену, о чем будут дома говорить… Для меня это очень важно. Я всегда пытаюсь создать вокруг себя и своего театра ауру любви.
Дурова: Вы не первый человек, который меня об этом спрашивает. Я не разделяю эти функции. Не думаю: «Сейчас я директор и приму такое решение, а сейчас я художественный руководитель театра и сделаю вот так». Я то режиссер, то билетер – пошла посмотрела, какие у меня билеты проданы, а какие нет. Потом немножко поработала администратором, посмотрев, что за зрители пришли. А еще я гример, костюмер, художник по костюмам. Я все это умею и люблю, просто это какая-то единая сущность моей жизни. И мне так удобнее, потому что я как директор знаю, на какие средства я должна сделать спектакль. А как режиссер я понимаю ответственность за его успех перед всем театром. То есть это мое единое ощущение себя, мне так проще.
Недоросль: Хочется сказать: ощущение хозяйки театра.
Дурова: А мне нравится быть хозяйкой. Я думаю о том, какой спектакль должна сделать, чтобы люди, купив на него билеты и посмотрев его, пришли на другие мои спектакли. И не один раз, а чтобы посмотрели что-то раз 5 или 6. И о том, с чем они уйдут и, захотят ли, выйдя на улицу, обнять и поцеловать ребенка или свою жену, о чем будут дома говорить… Для меня это очень важно. Я всегда пытаюсь создать вокруг себя и своего театра ауру любви.