Кукольных дел мастер на все руки

Мало кто из нынешних молодых театральных режиссеров может похвастаться тремя образованиями, где каждое последующее не просто дополняет, а будто оттачивает грань предыдущего. У режиссера Амира Ерманова редкая по нынешним временам способность быть востребованным одновременно и как режиссер, и как художник. По обеим специальностям у него есть дипломы о высшем образовании, между получением которых втиснулось третье, актерское. Нужно обладать недюжинным упорством, чтобы с такой настойчивостью много лет потратить на исследование выбранного когда-то профессионального поля – изучить театр кукол со всех трех сторон, чтобы максимально полно представлять себе, как же нужно делать хорошие спектакли, учитывая нюансы всех, кто в создании постановки задействован. Ерманову это блестяще удалось, и теперь каждая его премьера – долгожданный праздник для любителей театра кукол. В чем его секрет, – разберемся на примере трех недавно вышедших премьер: «Алладин» и «Каштанка» в Московском театре кукол, где Амир создавал спектакли как режиссер, и «Кот в сапогах» Московского детского театра теней, где он как художник создавал пространство и кукол для режиссера Карена Нерсисяна.

Премьера «Алладина» в Московском театре кукол состоялась 29 октября 2022 года, и спустя год на него не достать билеты. Красочный мир востока у Ерманова на сцене получился одновременно и таинственно-мистическим, окутанным легкой сизой дымкой, и жизнерадостно-солнечным, насквозь пропитанным жаром пустыни, манящими и кружащими голову ароматами восточного базара с его специями и фруктами. Ерманов, работая как режиссер, одновременно создает собственный мир спектакля как художник. Ему поразительно хорошо дается создание фактуры спектакля – визуального компонента (костюмы и головные уборы актеров, сами куклы, декорации) и того, что сложно уловить, но можно почувствовать – атмосферы, передающейся через запахи, звуки, тактильные ощущения. Так в «Алладине» на сцене актеры пересыпают настоящий песок, обмахивают султана опахалами из настоящих страусиных перьев, и ты, сидя в зале, как будто бы ощущаешь этот легкий шелковистый песок в своих пальцах, прикосновения легкого перышка к коже. В «Каштанке» с неба сыплется вместо снега настоящая стружка, что передает главную метафору спектакля, где собака – это огромный деревянный верстак, коим она себя мыслит, не отделяя от быта и образа жизни своих абъзивных хозяев – столяра Луки Александровича и его сына Федюшки.

Художественные образы в спектаклях Ерманова – это всегда точное попадание в нерв, в суть явления, о котором он говорит и которое хочет показать. Так в «Каштанке» безразличие прохожих к собаке, потерявшейся на улице, передано через постоянное мельтишение актеров по сцене – из кулисы в кулису носятся со скоростью звука вечно занятие и куда-то спешащие столичные жители. Далее эта же сцена переходит на новый виток, актеры берут в руки газеты, и уже просто физически отгораживаются от недоедливой псины.

Вообще же постоянное движение, определенный ритмический рисунок, задаваемый с самых первых секунд спектакля, – характерный для Ерманова прием. Отчасти это обусловлено особенностями зрительской аудитории, для которой он ставит, ведь маркировка 6+ обязывает. Старшие дошкольники и младшие школьники – тот возраст, когда удержать внимание крайне сложно, нужны какие-то небанальные рецепты, одним из которых и является постоянное движение, определенный темп и ритм спектакля, постоянно полностью меняющаяся визуальная картинка на сцене, что не дает заскучать. С другой же стороны, динамика взамен статики, как некая философия режиссуры Ерманова также имеет место быть. Его интересует сам мир в его многообразии и постоянном движении больше, чем пристальное и детализированное рассматривание чего-то одного. И создание этих миров во всей их сложности и многообразии – фирменный стиль режиссера. Оборотная сторона такого подхода, увы, также существует – за счет такого сильного увлечения созданием художественного мира спектакля, иногда страдает именно замысел, выстраивание мизансцен и в целом общая концепция. Можно даже отчасти говорить о том, что режиссерская концепция местами начинает сваливаться в иллюстративность, когда Ерманов нанизывает как бусы на нитку дополнительные нюансы художественного образа к уже понятной заявленной в самом начале мысли. Но чего у Ерманова не отнять, так это невероятной чуткости к кукле и технологии ее создания. Он как художник четко представляет себе всю технологию создания, как актер понимает механику работы с куклой, а значит его режиссура изначально основана на очень продуманном внятном соотношении работы актеров в живом плане и с куклами.

Ерманов любит миксовать в своих спектаклях разные виды и техники: теневой театр с излюбленными планшетными куклами, марионетки, сложноустроенные куклы-трансформеры, вроде Гуся «Ивана Ивановича» из «Каштанки», с которым виртуозно справляется актер Иван Болгов, куклы-гиганты, как сама «Каштанка», которую ведут четыре актера одновременно, и многочисленные сцены в живом плане, где актерам приходится петь, танцевать и иногда показывать чудеса физической и акробатической подготовки. Актер-кукольник в спектаклях Ерманова должен обладать полным спектром всех артистических возможностей и недюжей выносливостью.

Выступая в качестве только лишь художника, Ерманов продолжает создавать мир спектакля, все пространство и персонажей в нем, с той лишь разницей, что делает это без оглядки на то, что именно и как будут делать его персонажи в уже заданных обстоятельствах, оставляя это на откуп режиссера. Так в спектакле «Кот в сапогах» он создает огромную мельницу как метафору сказочного мира, где все невзгоды и горести главного героя, сына мельника и будущего Маркиза де Карабаса, подчиняясь извечной логике волшебной сказки «перемелются, мука будет», приведут его к счастливому финалу. Гигантская декорация мельницы сделана как трансформер, ее крылья убираются или заменяются другими элементами за долю секунды, и вот уже перед нами королевский дворец или замок людоеда с башенками, а вот болото и лес, где ловят кролика в подарок для принцессы. Колесо жизни продолжает вращаться, приключения героев продолжаются. Художнику Ерманову удается балансировать между утилитарностью материальной основы спектакля и ее художественной выразительностью.

Если театр в целом – это скорее про призвание, чем про карьеру и успех (те, кому нужна слава и деньги, идут обычно в кино), то театр кукол концентрирует в себе эту идею в кубе. Любить свое дело и совершенствоваться в нем – дар божий и большой труд. Тем отраднее знать, что есть молодые профессионалы, готовые постоянно работать над собой, постигая новые грани и аспекты работы, оттачивая мастерство. Художнику можно простить неудачу, они бывают у всех, но важно видеть главное – желание развиваться и созидать. У Ерманова-художника и Ерманова-режиссера пока отлично выходит и то, и другое.