Евгения Шахотько. Визуальная притча

В 2008 году у Евгении Шахотько, выпускницы курса Валерия Левенталя на отделении «художник-постановщик театра» Школы-студии МХАТ, выходит премьера – спектакль «Конек-Горбунок» в ГАЦТК им. С. В. Образцова. И в этот момент, больше десяти лет назад, современному театру кукол даруется искренний, любознательный художник, готовый к эксперименту и беспрестанному творческому поиску.

К куклам Шахотько приходит, как говорят сейчас, с неким бэкграундом – определенным багажом знаний и опытом художника драматического театра. И тем ценней ее желание взять на себя бОльшую ответственность, стать исследователем театра кукол, театра, который много лет отстаивает свое право говорить о чем-то действительно серьезном и значимом, страстно желает стряхнуть с себя многочисленные стереотипы. Здесь каждый раз перед художником ставятся непростые, интересные для выполнения творческие задачи, дающие возможность раскрыться профессионально.

Самое главное качество Шахотько как театрального художника – это смелость и открытость всему новому. В ее творческом портфеле – спектакли малой и большой формы, всевозможные системы кукол, богатство фактур или, напротив, сдержанность выразительных средств и выбор одного ведущего цвета. И чем полярнее, чем разнообразнее материал, за который она берется, тем интересней складывается творческий союз режиссера и художника – важнейший для жизни будущего спектакля.
Прямой иллюстрацией этой полярности становятся постановки в Театре Образцова. Шахотько выпускает с разницей в несколько лет два очень разноплановых спектакля – «Гулял по улице Щенок» (2013) и «Снеговик» (2011). Второй приносит ей «Золотую маску» за лучшую работу художника.

«Снеговик» идет в музее театра, пространстве, вмещающем от силы 20 человек. Есть только один актер-рассказчик и технически сложная театральная декорация, в которой заключено множество сюрпризов для маленького зрителя. Возникает ассоциация с адвент-календарем, в котором ребенок открывает разные окошки, дожидаясь Нового года.
Следуя законам андерсеновской сказки, художник оживляет зимний пейзаж – загораются огни крохотных домиков, со снежной горки съезжают санки, порхают птицы, диковинно поблескивает гладь замерзшего пруда. В правой части декорации многоэтажный домик населен семьями планшетных кукол, которые каждую минуту приходят в движение. Ни одного формального элемента, ни одной детали, которая бы не работала на общий замысел. Зрителю дается возможность рассмотреть, насладиться этим зимним крохотным миром, и только потом с ним делятся главным – историей Снеговика и Кочерги.

Этот спектакль по интонации перекликается с другим – «Сказкой с закрытыми глазами «Ежик в тумане», выпуск которого предстоит Шахотько через несколько лет в Московском театре кукол. Неприкаянность кукольных героев, Снеговика и собаки, противопоставление их этому миру, даже такому волшебному и красивому. Снеговик тает – белая тканевая кукла прижимается к земле, становясь все меньше и меньше. Но исчезновение его не горестно: слышен плеск настоящей воды, которую рассказчик наливает в озеро, пенье птиц, и всем сердцем предвкушается весна.

«Гулял по улице щенок» почти лишен минорных ноток, этот спектакль –беззаботный праздник детской поэзии. В драматургическую основу легли стихи Вадима Левина и Ренаты Мухи, они сменяют друг друга, как стекла калейдоскопа, и художник придумывает для каждого свое неожиданное визуальное решение. Здесь задействованы различные системы кукол: теневые, планшетные, тростевые и ростовые.

Все происходящее на сцене – сон главного героя Алешки, а значит, в нем могут появляться самые диковинные персонажи: тростевая кукла лошади-скрипачки, огромная ростовая кукла рыжей собаки, семейство осьминогов, большеглазая сова с крыльями из множества лампочек, внезапно возникающая на театральном заднике, и множество других. Шахотько использует все возможности цвета, не боится излишней яркости и пестроты, работает крупными мазками. При этом спектакль не кажется перенасыщенным, в нем нет усталости формы и цвета, а очень точно передано ощущение беззаботности детства, с которым каждый человек никогда не расстается до конца.

В 2014 году Евгению приглашают на постановку в Ханты-Мансийский театр кукол, где совместно с режиссером Натальей Лебедевой она выпускает «Кошку, которая гуляла сама по себе» Редьярда Киплинга. Для спектакля по английской притче Шахотько создает на малой сцене мир дикой природы – здесь в переплетении кореньев, веток деревьев, в свете огромной спелой луны живут в тесном соседстве дикие животные и семья первобытного человека.

Дополнительную глубину и объем небольшому пространству добавляет приглушенный свет и темный цвет сценического задника. С ним же рифмуется и сине-голубая шубка главной героини – Кошки, она дает персонажу свободу исчезать и появляться, когда вздумается, маскироваться и прятаться. Морды лошади, коровы и собаки выкрашены в две половинки одного цвета, что подчеркивает сложность их выбора, желание оставаться свободным и быть под защитой человека. Кукла Женщины подчеркнуто красива, у нее распущены волосы, подведены глаза и нарумянены щеки. Делая дополнительный акцент на женственности этого персонажа, художник дает ей человеческие руки без перчаток, тонкие, пластичные, ими Женщина активно жестикулирует, общаясь с мужчиной, ласкает собаку и лошадь.

Мужчина же более груб и портретного сходства с женщиной не имеет – из поролона вырезаны рельефные мускулы, он маленький, коренастый, с круглым носом картошкой и маленькими глазами-бусинками. Руки его покрыты татуировками, точно наскальной живописью. В истории с Киплингом Шахотько старается соблюсти баланс между натуралистичностью и сказочностью материала. Этот опыт, полученный в Ханты-Мансийске, пригодится ей в Московском театре кукол.

В 2017 году в МТК выходит спектакль «Сказка с закрытыми глазами «Ежик в тумане» режиссера Натальи Пахомовой. С ним Шахотько вновь номинируется на «Золотую маску». Отличие его от других спектаклей для слабовидящих зрителей, созданных за последние годы, в том, что его можно смотреть и с открытыми глазами.

И снова возможность поработать с необычным пространством – сказки Козлова о Ежике и Медвежонке в Московском театре кукол рассказывают в малом зале. С той разницей, что зритель сидит на сцене на мягких пуфах, а входит на сцену – через дупло огромного дуба, также придуманного художником. Если бы можно было описать спектакль одним словом, это слово было бы – «сумерничать».

Аскетизм в выборе цвета (все куклы и вся сценография имеют несколько оттенков серого) одновременно и усложняет задачу художника, и дает пространство для маневра. Мир, в котором приглушили, погрузили в сумрак все цвета, не обедняется, а наоборот, раскрывается еще больше, давая повод зрителю всматриваться и вслушиваться, изучать то пространство, в котором он оказался. В «Ежике в тумане» зритель становится непосредственным участником действия, проходит в мир леса и все, что происходит вокруг – сверху, снизу, с разных сторон – касается его непосредственно.

Из какого материала должна быть сделана кукла, чтобы ее хотел коснуться ребенок? Какой на ощупь должна быть грива лошади, чтобы маленького зрителя заворожило прикосновение к ней? Шахотько проделывает серьезнейшую кропотливую работу, по крупицам – из фактур, масштабов и объемов создавая уникальную атмосферу спектакля. Она очень точна в использовании деталей, подчеркивающих характер сказки.

Важным становится и сохранение реальных масштабов кукол-животных. Медвежонок, который ходит на задних лапах, Заяц с длинными торчащими ушами и Еж именно такие, какими были бы в живой природе. Однако, приняв это правило, все равно изумляешься величине куклы Белой лошади, трясущей гривой. Она появляется на сцене в колыхании белых мокрых отрезов ткани. Так сгущается туман.

В спектакле, несмотря на песни, диалоги о дружбе героев и их детской потребности в игре, сквозит невыраженное ощущение тревоги и одиночества. В самом центре сцены, наклонившись чуть вперед, Заяц вглядывается в черный омут озера, подрагивают серые лапы, и «Ежик в тумане» становится поводом закрыть глаза еще и для того, чтобы заглянуть поглубже в самого себя. 

Премьерный «Слон», вышедший в Московском театре кукол в декабре 2018 года, становится в определенной мере этапной постановкой для Шахотько. Она создает сценографию спектакля, в которой, с одной стороны, безошибочно угадывается образ современной северной столицы, знакомый каждому, кто бывал в городе хоть раз, а с другой, сквозит ностальгия по давно ушедшей эпохе – Санкт-Петербургу начала XX века. Именно в это время и происходит действие рассказа Александра Куприна.

Плоские театральные декорации с нанесенными на них изображениями мостов, арочных сводов, фонарей и музейных колоннад находятся в постоянном движении – то прячутся в глубине, то приближаются к авансцене, складываясь в десятки немыслимых сочетаний. Город-лабиринт точно отвечает настроению героев. Отражает их смятение и крохотная кукла – отец главной героини перебирается от моста к мосту, погруженный в свои тревожные мысли.

Маски на лицах большей части героев «Слона» чрезвычайно выразительны, но скрывают актерскую мимику, делая заложником одной определенной краски – мама заболевшей девочки всегда печальна, а у обеих служанок на лицах застыли изумление и тревога.
В спектакле щедрый визуальный ряд – художник грамотно работает с масштабами, и порой кажется, будто смотришь на сцену через обратную сторону бинокля. Вот, в глубине сцены виднеется сгорбленная фигура отца, он ходит взад-вперед по комнате, из распахнувшегося окна влетает трепещущая занавесь. Такой же крохотной фигуркой он становится и в цирке – из самых дальних рядов манежа он смотрит на цирковые трюки и выступление зверей.

Момент томительного ожидания ключевой фигуры рассказа – серого Слона –искупается с лихвой во втором действии, и важно, что оно почти полностью посвящено именно Слону. Зрителя постепенно готовят к его появлению: для спектакля Шахотько создает несколько разноразмерных кукол – маленькую, среднюю и, наконец, – огромную, выше человеческого роста. С ее появлением гостиная (в данном случае – все игровое пространство сцены) оказывается маленькой-маленькой, а кукла девочки Нади и вовсе крошкой.

Символ любви и семейного единения – Слон – становится в спектакле зримым и осязаемым. Можно хорошо разглядеть эту огромную куклу – белые бивни, чуть прищуренные глаза, серые складки кожи на спине. В одной из сцен широкий слоновий бок превращается в экран, и на него, сменяя один другой, проецируются виды Петербурга – Спас на крови, набережная Мойки, адмиралтейская игла, без единого слова напоминая о связи времен и тех человеческих чувствах, которые никогда не уйдут в прошлое.

Наблюдать за тем, что сделала (и сделает!) для театра кукол художник Евгения Шахотько всегда интересно и радостно. Ее творческая молодость, желание работать с разными режиссерами, различным литературным материалом, смело осваивать новые пространства – все это дает силы и поддерживает в современном театре кукол интонацию подлинного, значимого искусства.