7 и 8 сентября в Томском ТЮЗе состоялась лаборатория «Про любовь», на которой были показаны эскизы спектаклей Дмитрия Лимбоса, Нади Кубайлат и Александра Огарёва. Рассказывает куратор Лаборатории Мария Симонова.
Первым, что мы начали обсуждать с режиссером Иваном Орловым минувшей зимой, когда стало ясно, он вот-вот возглавит Томский ТЮЗ, была лаборатория. Решили курировать ее вдвоем (я с 2018 года - руководитель литературно-драматургической части Томского ТЮЗа). Фантазировать о теме не пришлось – нашему театру отчаянно было нужно поработать с классикой. Мы решили – в формате лаборатории получится интереснее всего. Вскоре Иван придумал – пусть эскизы будут про любовь. Так родилось название «Про любовь. Лаборатория молодежного театра».
Пока сочиняли, какой лаборатория будет, выяснили – у нас много поводов для споров, но мы сходимся в главном. Со списком режиссеров определились быстро. Задумали позвать тех, кто с Томским ТЮЗом еще не работал. В итоге пригласили Александра Огарева, Надю Кубайлат, Дмитрия Лимбоса.
Эта лаборатория стала третьей в истории Томского ТЮЗа. В театре много своих «внутренних» проектов, когда эскизы сочиняют артисты. Но пригласить режиссеров удается редко. Сибирским Новокузнецку и Прокопьевску с их давней традицией ежегодных лабораторий, Томск пока может только позавидовать.
Первым, что мы начали обсуждать с режиссером Иваном Орловым минувшей зимой, когда стало ясно, он вот-вот возглавит Томский ТЮЗ, была лаборатория. Решили курировать ее вдвоем (я с 2018 года - руководитель литературно-драматургической части Томского ТЮЗа). Фантазировать о теме не пришлось – нашему театру отчаянно было нужно поработать с классикой. Мы решили – в формате лаборатории получится интереснее всего. Вскоре Иван придумал – пусть эскизы будут про любовь. Так родилось название «Про любовь. Лаборатория молодежного театра».
Пока сочиняли, какой лаборатория будет, выяснили – у нас много поводов для споров, но мы сходимся в главном. Со списком режиссеров определились быстро. Задумали позвать тех, кто с Томским ТЮЗом еще не работал. В итоге пригласили Александра Огарева, Надю Кубайлат, Дмитрия Лимбоса.
Эта лаборатория стала третьей в истории Томского ТЮЗа. В театре много своих «внутренних» проектов, когда эскизы сочиняют артисты. Но пригласить режиссеров удается редко. Сибирским Новокузнецку и Прокопьевску с их давней традицией ежегодных лабораторий, Томск пока может только позавидовать.
Эскиз «Вий»
Открывал лабораторию эскиз Дмитрия Лимбоса «Вий». Он вызвал особенный ажиотаж у зрителей – материал оказался очень манящим. Но тех, кто шел на хрестоматийную историю Гоголя о Хоме и Панночке, ждал сюрприз. Работа Дмитрия Лимбоса была фантазией на тему «Вия». Гоголевского текста в эскизе не осталось.
Действие начиналось сразу после убийства Панночки. Становилось понятно – с нею жестоко расправился Хома Брут. У него в руках – пила, на сцене красные лужи. Дальше шел контрастно-комичный эпизод – действие переносилось в студию, где записывается ток-шоу. Но в следующих сценах происходили пугающие вещи - в этом «Вие» исследовали тему насилия. Любви в истории не осталось совсем. Преследование девушки, дедовщина в армии, страшные воспоминания… Мир, который рождался на сцене, получился мрачным, буквально темным, внушающим ужас. За ним молча наблюдал Хома Брут, очертив вокруг себя белый круг солью, словно пытаясь так защититься от всех трагедий и бед, новостей внешнего мира – никак на них не реагируя. Завершался эскиз чтением реальных новостей о недавних жестких преступлениях против женщин.
На обсуждении эскиза выяснилось, что многим близки темы, поднятые в эскизе, но к такому спектаклю люди не готовы, не пошли бы на подобного «Вия» во второй раз. Слишком больно его смотреть.
Действие начиналось сразу после убийства Панночки. Становилось понятно – с нею жестоко расправился Хома Брут. У него в руках – пила, на сцене красные лужи. Дальше шел контрастно-комичный эпизод – действие переносилось в студию, где записывается ток-шоу. Но в следующих сценах происходили пугающие вещи - в этом «Вие» исследовали тему насилия. Любви в истории не осталось совсем. Преследование девушки, дедовщина в армии, страшные воспоминания… Мир, который рождался на сцене, получился мрачным, буквально темным, внушающим ужас. За ним молча наблюдал Хома Брут, очертив вокруг себя белый круг солью, словно пытаясь так защититься от всех трагедий и бед, новостей внешнего мира – никак на них не реагируя. Завершался эскиз чтением реальных новостей о недавних жестких преступлениях против женщин.
На обсуждении эскиза выяснилось, что многим близки темы, поднятые в эскизе, но к такому спектаклю люди не готовы, не пошли бы на подобного «Вия» во второй раз. Слишком больно его смотреть.
Эскиз «Три сестры»
Эскиз Нади Кубайлат «Три сестры» Чехова был овеян легендами еще до своего показа. Режиссер в начале репетиций попросила… настоящую землю! Новость о «Камазе земли для ТЮЗа» быстро разлетелась за пределы театра, обрастая все новыми подробностями. На деле земли оказалось «всего» 30 мешков. Кроме нее и пианино у задника на большой сцене ничего и не было. Пространство напоминало то кладбище – и надежд сестер, и буквальное – появлялся череп отца, явно отсылающий к «Гамлету», засыпали землей погибшего Тузенбаха, то совсем необустроенный провинциальный городок. Желание сестер вырваться из такого пространства было совершенно понятно. С помощью земли удалось добавить иронии – реплики про желание работать сестры произносили, таская тяжелые мешки.
Унылое пространство, одиночество героев привело их в состояние отчаяния, даже исступления. Градус эмоций был очень высок. И речь не только о сестрах – в этой версии чеховской пьесы на сцене появляется сумасшедшая жена Вершинина, постоянно его ищущая и преследующая с криком «Саша! Саша!». Нелепа и экспрессивна цепляющаяся за встречу с Андреем как за возможность убежать от одиночества Наташа в блестящих платьях, блестящих тенях, громко и раздражающе поющая. И жену Вершинина, и Наташу сыграл одна актриса – Евгения Алексеева.
Одной из тем эскиза стала утрата памяти. Сестры забывали всё – и строки Пушкина «У лукоморья дуб зеленый», и даже как называется город их мечты.
Первое действие в эскизе было представлено подробно, а следующие словно превратились в сон-предчувствие. Они уместились в 15 минут. Важные реплики звучали в записи, герои как в ускоренном режиме проживали свои истории на сцене. Их заметал снег.
Унылое пространство, одиночество героев привело их в состояние отчаяния, даже исступления. Градус эмоций был очень высок. И речь не только о сестрах – в этой версии чеховской пьесы на сцене появляется сумасшедшая жена Вершинина, постоянно его ищущая и преследующая с криком «Саша! Саша!». Нелепа и экспрессивна цепляющаяся за встречу с Андреем как за возможность убежать от одиночества Наташа в блестящих платьях, блестящих тенях, громко и раздражающе поющая. И жену Вершинина, и Наташу сыграл одна актриса – Евгения Алексеева.
Одной из тем эскиза стала утрата памяти. Сестры забывали всё – и строки Пушкина «У лукоморья дуб зеленый», и даже как называется город их мечты.
Первое действие в эскизе было представлено подробно, а следующие словно превратились в сон-предчувствие. Они уместились в 15 минут. Важные реплики звучали в записи, герои как в ускоренном режиме проживали свои истории на сцене. Их заметал снег.
Эскиз «Каменный гость»
Завершал лабораторию эскиз Александра Огарева по «Каменному гостю» Пушкина.
В томском «Каменном госте» герои предстали по-новому. Пафосных страстей не было, но появились забавные, комические моменты, ирония, которой немало в пушкинском тексте. Донна Анна оказалась не тихой высокоморальной страдалицей. Ее поклонение убитому мужу выглядело скорее бессмысленным поклонением прошлому, чем выражением любви. Такой оттенок ему придавал абсурдистский стих Хармса, который она, стоя на коленях у могилы, читала вместо молитвы. Неудивительно, что встреча на кладбище с новым знакомым сразу вызвала ее искренний интерес.
Дон Гуан выглядел не великим героем, а молодым человеком, неравнодушным к женщинам и очень свободным в своих решениях и поисках – от возвращения в Мадрид из изгнания до смелого общения со Статуей командора. Еще он был очень живым, что особенно бросалось в глаза по контрасту с командором – картинкой на экране, застывшей фигурой с широкой спиной, чье лицо зрителям не видно. Пластические сцены страстных встреч Дон Гуана и Донны Анны получились смелыми и красивыми (сочинить их помогала томский хореограф Любовь Пегель).
Лаура принимала восхищение поклонников и поклонниц, превозносящими ее с комической патетикой, танцевала под звучащую на сцене живьем скрипку. И ее щемящая грусть то ли по изгнанному Дон Гуану, то ли по дальним странам, удивительно перекликалась со звучанием скрипки. Скрипач, кстати, сыграл роль Дон Карлоса, что оказалось кстати для дуэли с Дон Гуаном – она шла на смычках.
В финале Донна Анна не погибла, а не без любопытства и даже мрачного удовольствия наблюдала за гибелью Дон Гуана.
Она пошла дальше, и вместо шагов командора раздавался стук ее каблучков.
В томском «Каменном госте» герои предстали по-новому. Пафосных страстей не было, но появились забавные, комические моменты, ирония, которой немало в пушкинском тексте. Донна Анна оказалась не тихой высокоморальной страдалицей. Ее поклонение убитому мужу выглядело скорее бессмысленным поклонением прошлому, чем выражением любви. Такой оттенок ему придавал абсурдистский стих Хармса, который она, стоя на коленях у могилы, читала вместо молитвы. Неудивительно, что встреча на кладбище с новым знакомым сразу вызвала ее искренний интерес.
Дон Гуан выглядел не великим героем, а молодым человеком, неравнодушным к женщинам и очень свободным в своих решениях и поисках – от возвращения в Мадрид из изгнания до смелого общения со Статуей командора. Еще он был очень живым, что особенно бросалось в глаза по контрасту с командором – картинкой на экране, застывшей фигурой с широкой спиной, чье лицо зрителям не видно. Пластические сцены страстных встреч Дон Гуана и Донны Анны получились смелыми и красивыми (сочинить их помогала томский хореограф Любовь Пегель).
Лаура принимала восхищение поклонников и поклонниц, превозносящими ее с комической патетикой, танцевала под звучащую на сцене живьем скрипку. И ее щемящая грусть то ли по изгнанному Дон Гуану, то ли по дальним странам, удивительно перекликалась со звучанием скрипки. Скрипач, кстати, сыграл роль Дон Карлоса, что оказалось кстати для дуэли с Дон Гуаном – она шла на смычках.
В финале Донна Анна не погибла, а не без любопытства и даже мрачного удовольствия наблюдала за гибелью Дон Гуана.
Она пошла дальше, и вместо шагов командора раздавался стук ее каблучков.
По результатам зрительского голосования первое место занял эскиз «Каменный гость».
Лаборатория уже в прошлом. Наконец можно выдохнуть и порадоваться, что у нас было три ярких и совершенно разных эскиза, что точно не было скучно, и событие, нечастое для театрального Томска, случилось.
Интересно, что тема классики и любви в Томском ТЮЗе продолжается – Иван Орлов репетирует спектакль «ЛЮБОВЬ» по пьесе Островского «Поздняя любовь». Скоро премьера.
* «Про любовь. Лаборатория молодежного театра» - проект Томского регионального отделения Союза театральных деятелей России.
Проект реализован с использованием гранта, предоставленного ООГО «Российский фонд культуры» в рамках федерального проекта «Творческие люди» национального проекта «Культура».
Лаборатория уже в прошлом. Наконец можно выдохнуть и порадоваться, что у нас было три ярких и совершенно разных эскиза, что точно не было скучно, и событие, нечастое для театрального Томска, случилось.
Интересно, что тема классики и любви в Томском ТЮЗе продолжается – Иван Орлов репетирует спектакль «ЛЮБОВЬ» по пьесе Островского «Поздняя любовь». Скоро премьера.
* «Про любовь. Лаборатория молодежного театра» - проект Томского регионального отделения Союза театральных деятелей России.
Проект реализован с использованием гранта, предоставленного ООГО «Российский фонд культуры» в рамках федерального проекта «Творческие люди» национального проекта «Культура».