Фантастические люди и где они обитают

Фестиваль «Арлекин» версии 2020 как только не называли – и многострадальным, и живучим, и – «несмотря ни на что». Даже не зная ничего о перипетиях, выпавших на долю фестиваля театра для детей и подростков, уже по таким определениям можно догадаться, что планы рушились не один раз, что приходилось быть гибкими и реализовывать их в условиях ограничений и неопределенности.

Самый главный план 17-го Арлекина был в фокусе внимания на театре для подростков. Подростки, тинейджеры, молодые взрослые – называют их по-разному, а с театром для них в России по-прежнему не очень хорошо. Раньше было трудно найти подходящую для них литературу, но «Самокат» и другие издательства, переводящие и публикующие современные тексты, этот дефицит восполнили. Потом выяснилось, что дело не только в литературе, но и в умении найти нужную интонацию – как с ними разговаривать-то? И о чем? Особенно в условиях лавирования между родительским запросом на просвещение, государственным надзором над всем, что можно отнести к размытому понятию о пропаганде, возрастным цензом, порой основанным на недоступных пониманию критериях, и собственным представлением театра (который тоже нужно рассматривать как сумму разных воль: директора, худрука и выпускающего режиссера). И на что после этого остается меньше всего внимания? Правильно, на самих подростков и их интересы.

А ведь они, надо сказать, в общих чертах формулируются достаточно просто: молодых людей в сложный период перехода от детства ко взрослому состоянию интересуют они сами. Их проблемы, их радости, то, как мир их не понимает, то, как не понимают они сами себя. То, что их возможности не совпадают с их желаниями. То, что они (не) нравятся другим и себе. То, что они не такие, как все.

Бум документального и социального театра в российских столицах открыл зрителям возможность услышать голоса, обычно трудноразличимые в общем хоре: голоса простых горожан; людей с ментальными и физическими особенностями; слабослышащих и слабовидящих; голоса мигрантов и бездомных. Огромным достижением стало появление проектов, работающих с молодыми людьми из детских домов, но тут важно различать акценты – в первую очередь это работы о людях со сложной судьбой. Благополучным подросткам обычно на сцене места не хватает. Наверное, должно было случиться чудо, чтобы такая «обыкновенная» тема вдруг зазвучала на национальном уровне. Фестивалю «Арлекин» в этом году тоже нужно было чудо. И автором его и для тех, и для других стал режиссер Иван Куркин.

На офф-программе фестиваля показали две его работы: спектакль «Про мат» и перформанс «Включаю звук – выключаю мир». Кроме того, Иван стал участником семинара «Театр и подростки» и режиссером церемонии закрытия. Стоит отметить, что «Зазеркалье» – не первый театр, пустивший на свою сцену подростковые перформансы Куркина: уже два года такую возможность ему предоставляет Новая сцена Александринского театра. Но тут важно не только то, что со своими обыкновенными историями на сцену театра вышли обыкновенные подростки. А что это был фестиваль национального масштаба, что их увидели и услышали не только родители и друзья – в зале присутствовало изрядное количество деятелей театра со всей страны, и это дорогого стоит.

Перформанс «Включаю звук – выключаю мир» построен вокруг такого распространенного современного феномена, как постоянное стремление уйти от взаимодействия с реальностью в мир, хранящийся в телефоне. Надел наушники – и ты больше не здесь, кому из нас это не знакомо? Но режиссер решил исследовать эту тему, задавая разные вопросы – а почему в музыку? Что она дает? Что значит для тебя? А почему «в музыке» лучше, чем «с людьми»? А от чего бежишь? В действительности я не знаю, какие именно вопросы задавал Куркин перформерам, но примерно на эти услышала ответы со сцены.

Мир, который вместе со своими непрофессиональными артистами за две недели выстроил режиссер, сразу в титрах перед началом действия заявлен как «safespace, в котором участники будут делать и говорить то, чего бы не стали делать и говорить вне safespace». Как можно на большой сцене перед наполненным залом создать безопасное пространство для подростков? Наполнить его важными для них атрибутами: сделанными из подручных средств уютными светильниками, любимыми наушниками, которые в любой момент можно включить, важными звуками и голосами; дать возможность сесть в круг доверия и быть настоящим собой.

У нас в России любят обсуждать степень художественности документальных и социальных проектов, соотношение «этики и эстетики», что ж, попробую сразу высказаться и по этой теме. Звуковой ландшафт, выстроенный при помощи расставленных по залу Bluetooth-колонок, в котором можно расслышать записанные разговоры, смех, доносящуюся музыку и просто звуки, из которых и состоит реальная жизнь участников, наверное, не получился стопроцентно таким, каким его задумывали. Динамику наращивания-затухания, переключение с одной дорожки на другую не получилось выстроить так строго и точно, как в профессиональном театре. Но некоторая неловкость этих процессов, как и иногда не вовремя выключенный или выключенный личный свет на сцене создала такую верную рифму угловатости и свойственной подросткам легкой диссоциации со своим телом, что сложно было бы придумать этот прием специально. Они действительно создали на сцене свой собственный мир, внеся в него свою возрастную и личную характерологию. И внутри него смогли говорить о глубоко приватных вещах: о том, чего они боятся, что не любят и не принимают в себе. И что еще важнее – они не только говорили, они это еще и делали. Переступая через свои страхи, они заикались, пели, танцевали под попсу, ели на глазах у зрительного зала.

Перформанс-акция труппы лагеря «Нить Ариадны» выявил принципиальный для подросткового театра нюанс: люди этого сложного возраста, которые и так все время изображают что-то или кого-то, играют роли, меняют маски, идут на сцену в поисках своих настоящих лиц. И театр может дать им «вторую реальность», но не привычную «иллюзию», а «иллюзию безопасного пространства»; может стать тем местом, где они маски как раз снимают.

Во многом именно об этом говорил Иван Куркин на двухдневном семинаре «Театр и подростки» – о совместном создании чуда, о коллегиальности, а не о воспитании, о готовности встречаться с тем, что уже есть у подростка внутри. В последнем тезисе совпали практически все спикеры семинара, приглашенные фестивалем «Арлекин». Современный театр пользуется разными инструментами, но его принципиальным отличием от театра традиционного может стать перемена отношений. Не «научить», «воспитать» и даже «рассказать и показать», а «спросить», «услышать», «познакомиться».

По такому пути пошел режиссер и в спектакле «Про мат». Трехчастная композиция предлагает зрителям участие в разных формах и на разных уровнях. Часть первая – инсталляция – это возможность посмотреть видеозаписи с комментариями разных людей (учителей, известных блогеров и людей до 18 лет) о том, что они думают о мате и его использовании в современном мире. Бродя по пространству, где за каждой стеной прячется видео, не сразу замечаешь, что в центральном помещении стена стилизована под уличную, вобравшую в себя самые распространенные настенные высказывания. Но ненормативная лексика прикрыта аппликацией, которую – при желании! – можно отогнуть и удостовериться, что написано именно то слово, которые ты и додумал. А для самых смелых здесь же лежат маркеры и расставлены краски с кистями: можно стать соавтором инсталляции, поспорить с тем, кто уже высказался, да даже закрасить все, что было до тебя.

Этот процесс отражает общее культуральное поле и то, как мат в нем существует и представлен. Во второй же части режиссер приглашает уже не обезличенных или просто далеких персонажей из медиа – места на сценической площадке занимают конкретные люди, находящиеся в иерархических отношениях друг с другом: мать и дочь, учитель и ученик, социальный работник и ее подопечная. Отвечая экспромтом на подготовленные драматургом вопросы, взрослый и его собеседник сталкиваются с собственным незнанием, противоречием и – что еще ценнее – с представлением о том, «как надо»: мама, отвечая на вопрос, как она отреагирует, если услышит, что ее дочь ругается матом, сказала, что подумает, «как же ей плохо, что же с ней происходит», но дочка тут же призналась залу, что такая ситуация уже была и «мало ей не показалось».

Третья часть обращается уже непосредственно к зрительскому мнению и опыту – режиссер приглашает всех в зале «голосовать ногами», то есть выбрать место, соответствующее ответу «да» или «нет» на вопросы, выведенные на экран. «Слышите ли вы мат каждый день?», «Можно ли говорить с детьми про мат?», «Можно ли женщине ругаться матом?», «Вы – женщина?» При нашем непосредственном участии формируется поле отношения к вопросу здесь-и-сейчас. Не общее, не законодательное, не привычное, а реальное. Итогом этого процесса становится статистика. Под умиротворяющую музыку через текст на экране, который обращается к нам с легкой и мягкой иронией, немного снисходительно, как к детям (но по-доброму, а не как обычно!), режиссер делает видимым расхождение некоторых норм, отрыв темы от реальности, демонстрирует, в чем мы единодушны, а в чем слышна многоголосица.

На мой взгляд, это спектакль не только на важную тему, но и важный по своей форме: в мире, в котором всё стремительно поляризуется, люди определяются по принципу «чужие или свои», а подростки и вовсе по формальному возрастному признаку, вдруг все вместе оказываются в пространстве, где все голоса равнозначны, где за разницу во взглядах не оскорбляют и не отвергают, где можно воочию увидеть, что и взрослые, и дети – это лишь возрастные границы, за которыми не стоит ничего о человеке.

«Арлекину» было сложно в этом году. Но, выбрав своим хэдлайнером Ивана Куркина, фестиваль все же смог усилить и удержать выбранный им в этом году фокус на театр для молодых, таких разных и таких нуждающихся в пространстве свободы и принятия – взрослых.