Гид галереи в темноте «Смотри сердцем». С 2017-го года – актриса театральной студии «Инклюзион. Школа. Екатеринбург». Диагноз – ретинопатия недоношенных.


Про студию я узнала от своей школьной подруги. Увлечение театром и первый сценический опыт пришли еще в школе. Мой преподаватель по биологии поставила спектакль «Жизнь клетки обыкновенной», и я приняла участие в постановке. Этот спектакль я уже смутно помню, но мне очень нравилось проявлять себя на сцене. А в семейном кругу мы с сестрами по праздникам придумывали для родителей разные сценки.

Любой опыт, полученный в театре, для меня ценен: занятия по пластике, театральному мастерству, вокалу, сценической речи… С нами работают настоящие профессионалы своего дела, постоянно есть куда расти. Игра на сцене – очень важный опыт для меня. Во-первых, это возможность донести важные, животрепещущие мысли, чувства до зрителей. Во-вторых, это возможность проявить эмоции, которые в жизни я так часто не проявляю, возможность почувствовать себя разной. Гастроли, фестивали для меня ценны новыми знакомствами, возможностями обменяться опытом и почувствовать себя более самостоятельной.

А еще, как известно, театр – это совместные действия многих людей, и каждый важен в процессе. В команде я учусь нести ответственность не только за себя, но и за других. Конечно, нельзя предугадать, как пройдет спектакль. Каждый раз что-нибудь непредвиденное на сцене происходит, не бывает все гладко. Но тем и интересней. Чувствовать друг друга, подхватывать партнеров по сцене, импровизировать – от этого я получаю истинное удовольствие.

До посещения театральной студии я вела себя гораздо скромнее в больших компаниях. Сама не заводила разговор. Сейчас могу подойти и познакомиться, например, или задать любой вопрос. Когда я стала передвигаться по городу самостоятельно, так или иначе нужно было спрашивать у людей, какой автобус подошел или попросить помощи, когда заблудилась. Поначалу я испытывала волнение, прежде чем заговорить с незнакомым человеком. Сейчас мне проще это делать. И думаю, в этом помогла моя деятельность в театре. Потому что в театре, даже если чего-то стесняешься, волнуешься, боишься проявить себя как-то не так, все равно нужно находить способы взаимодействия с артистами на сцене.

Редактор, перформер, актриса театра «Резонанс», центра реализации творческих проектов «Инклюзион» и театральной студии при ГБУ «Центр социальной интеграции Дианы Гурцкая». Незрячая с детства.


Театр в мою жизнь пришел с самого детства. Начиная с первого класса и на протяжении всей учебы в школе, мы постоянно ходили в театр. В нашей школе был драмкружок, в котором я занималась. Потом, уже после школы, при Культурно-спортивном реабилитационном комплексе Всероссийского общества слепых я играла в театре «Резонанс». Помимо спектаклей на сцене, мы делали записи для радио, поскольку театр позиционировался еще и как радиотеатр. Мы выступали на нескольких фестивалях. Но это была самодеятельность. Потом в Москве открылась театральная школа «Инклюзион», где появилась возможность заниматься на профессиональном уровне. Впоследствии из выпускников школы образовалась театральная студия, где я сейчас и занимаюсь. После школы был период, когда не занималась ни в каких театральных студиях, но в театр на спектакли ходила всегда, и радиоспектакли тоже всегда очень любила. А вообще, работала редактором книг по брайлю, также некоторое время работала в call-центре, проводила социальные опросы, еще снималась в кино.

Ценного для меня оказалось очень много. Открытие в себе новых возможностей и способностей. Я никогда не думала, что смогу написать свой проект. Проходя обучение в театральной школе, я его написала. Это оказалось безумно интересно. Очень интересно работать с разными режиссерами. Сейчас в театре развиваются новые формы, поэтому интересно участвовать в них не только в актерском качестве, но и искать свои идеи, высказывать свое мнение, смотреть, что хорошо сработает, а что не очень.

Если говорить о препятствиях, то, наверное, театр снял излишнюю стеснительность, скованность. Когда ты не видишь с детства, не можешь посмотреть на себя со стороны, и, в отличие от зрячих людей, не можешь просто скопировать движения и жесты, которые у тебя не получаются. Бывают сомнения, как это выглядит со стороны, насколько это красиво, эстетично, и правильно ли ты делаешь какие-то вещи. Режиссер, с которым я сейчас работаю и которому полностью доверяю, помогает преодолевать эти препятствия. Если ты понимаешь, что делаешь что-то не так, он помогает относиться к этому спокойно, не комплексовать, а просто работать дальше. Это в свою очередь помогает и в жизни чувствовать себя свободнее и не комплексовать порой по поводу каких-то мелочей.

С 2017-го по 2019-й год занималась в детской театральной мастерской «Гвозди». Играла в спектаклях «Дыня» и «Первый раз». Диагноз – спинальная мышечная атрофия.


До театра был садик-школа, потом какое-то время работала, потом начала заниматься в спортивном клубе «Оптимист»… В один прекрасный день сидела дома, никого не трогала, пишет мне Женя Львова (режиссер, в те годы она была художественным руководителем мастерской): «Здравствуйте! Мы – такие-то-такие-то, делаем проект, не хотите поучаствовать?» Ну, думаю, а почему бы и нет? Женя сказала, что придумает, как помочь добираться. Спустя неделю примерно я попала в театр. Очень необычно было, интересно на все посмотреть. Помню, зашла в кабинет. Ну, завезли меня, ребята так оторопели немножко… На то, чтобы подружиться, времени ушло много.

Самым ценным в театре стал опыт взаимодействия с другими людьми, и, в большинстве своем, с подростками. Потому что, когда я туда пришла, ребята боялись даже подойти к коляске, боялись подойти ко мне, но со временем страх прошел. За это, на самом деле, спасибо педагогам мастерской – Юлии Заремской, Жене Львовой и Денису Золотареву. Они помогали очень сильно в этом. Сначала преподаватели сами меня возили (я еще была без электроколяски), а потом уже потихонечку стали ребят подключать. Например, Денис убегает из зала, говорит: «Степа, довези Нелю туда-то», – или еще кого-то просит. То есть какие-то небольшие шажочки, но именно эти шажочки помогли.

Например, сначала мне куртку помогала Юля надевать. То есть пока я в студии занималась не так долго еще, меня Юля провожала. А однажды, еще до окончания репетиции, Юля уходит, говорит: «Я побежала, ребята помогут, оденут, и все». Поставила меня перед фактом. Я растерялась, думаю: «Ну все, влипла, попала. Что дальше делать? Вдруг не помогут? Страшно…» Закончилась репетиция, мы остались с ребятами, я попросила, говорю: «Проводите?» Они: «Да-да, не проблема». В итоге, мы еще сели пить чай после репетиции, один из ребят играл на гитаре, мы пели, потом играли в «правда или действие», общались… Душевно посидели. На самом деле, именно с этого момента мы с ребятами стали общаться еще ближе, лучше понимать друг друга. После того, как я перешагнула через свой страх, а они попытались подойти ближе, я научилась им доверять. Потом некоторые из них у меня в гостях были. Именно этот опыт мне сейчас помогает. Я понимаю, что не надо бояться людей, не надо бояться просить о помощи. Даже если в ответ услышишь «нет» – это нормальная реакция любого человека, это нужно учитывать. Этому меня научил театр, люди и обстоятельства.

Театр убрал из моей жизни робость, неуверенность, нерешительность, я больше открыта стала, стала смелее. Раньше для меня всегда были проблемой тренинги, где надо смотреть в глаза. Я много-много раз отказывалась, это было очень сложно. Наверное, сейчас я начинаю принимать себя такой, какая я есть. Раньше до какого-то резкого сопротивления во мне доходило, «не буду, не хочу», а сейчас я понимаю, что я такая, как все, я не могу только ходить, и все. Это тоже было очень сложно принять, но с чем-то, я надеюсь, получилось справиться.

Студентка театроведческого факультета Ярославского государственного театрального института.

У меня полное ощущение, что театр всегда был со мной. Хотя «заболела» театром я только в подростковом возрасте. Мне было 11 лет, и я увидела по телевизору русскую версию мюзикла «Нотр-Дам де Пари». Тогда (2003-й год) эта постановка была на пике популярности, на нее сложно было достать билеты — вероятно, по этой причине сделали телеверсию. Прошедшие годы частично стерли из памяти впечатления об этом первом увиденном мною спектакле, но никогда не забуду, как тогда я впервые заплакала от переизбытка эмоций — настолько эффектно и чувственно было все происходящее на сцене. В тот момент во мне зародилось жгучее желание пойти в театр. Необязательно на этот мюзикл, хотя бы на что-то. Но в тот момент это было невозможно в силу многих обстоятельств, в которых я вынужденно находилась.

В театр я впервые пошла через два года после этого — в 2005-м. И смотрела тоже мюзикл, правда, другой — «Праздник непослушания» по одноименной сказке Сергея Михалкова. Детский, подростковый, где большая часть актеров — дети. Именно после этого похода в театр — случайного, не запланированного — мое светлое, детское очарование театром трансформировалось в любовь, граничащую с болезнью. Так случилось, что я попала за кулисы спектакля, где увидела юных актеров, моих ровесников, еще в образах, в костюмах и гриме. Вместе с тем я понимала, что мне никогда не стать одной из актрис, не связать с театром свою судьбу. Не покривлю душой, если скажу, что ничто в жизни мне так и не смогло причинить боль сильнее, чем осознание недоступности для меня мира театра. А до театра со мной была (и остается) поэзия. Я писала стихи, неоднократно участвовала в поэтических конкурсах и фестивалях, иногда занимала призовые места… В 2017 году выпустила свой небольшой сборник стихов «Не уходи из-под ног, земля».

Самый ценный опыт — это, пожалуй, понимание того, что можно связать свою судьбу с театром, не будучи актрисой, не присутствуя на сцене. В последние несколько лет я занимаюсь театральной журналистикой. Периодически посещаю различные пресс-показы, премьеры постановок, пресс-конференции. Это действительно бесценный опыт — как творческий, так и жизненный. Теперь каждый раз, когда прихожу в театр на спектакль, о котором буду писать, стараюсь смотреть на происходящее на сцене не только взглядом доброго зрителя в девятом ряду, но и цепким, критикующим взглядом журналиста. Очень интересно и необычно расширять свое поле зрения таким образом.

Придя в мою жизнь, театр дал мне возможность говорить о нем. Так сложилось, что в детстве и юности я была вынуждена молчать о своем пристрастии к театру. Об этом не знал никто из моих родственников. Было страшно с кем-то это обсуждать — точно знала, что не поймут, посмеются. Лишь когда я стала взрослой, и в окружении появились друзья и знакомые, которых я выбрала сама, а не с которыми в вынужденных обстоятельствах свела судьба — стала смелее говорить об этом. Это произошло достаточно поздно — где-то после 23 лет, но лучше поздно, чем никогда. Все они также с удовольствием ходят в театр, в музеи, много читают — мы на одной волне, и с ними совсем не страшно быть собой. Да и помимо искусства у нас предостаточно точек соприкосновения, поэтому сейчас, к счастью, есть те, кто меня поймет и услышит. Опять же, работа меня дополнительно раскрепостила в этом плане — то, что я делаю, находит отклик у аудитории, а значит, теперь меня сложнее осудить за любовь к театру или посмеяться над этим.

А еще театр убрал одно большое «невозможно» из моей картины мира. Я все-таки осуществила свою давнюю мечту — поступила в театральный. В этом году я стала студенткой Ярославского государственного театрального института. Скоро начнется период студенчества — уже второй в моей жизни, но уверена, что именно он будет особенным и откроет для меня все то, к чему я так стремилась.

Художник, актриса, литератор, перформер, психолог. Создатель и руководитель перформативного проекта Cosmoopera Performing Arts. Слепоглухая с детства.

Театр всегда играл в моей жизни большую роль, и когда в детстве с папой делали домашние постановки, и когда мама водила по театрам, в консерваторию, на балет, оперу. Папа рисовал еще со школы, был фотографом-любителем, снимал домашние фильмы, играл на саксофоне и гобое. С ним мы создали кукольный театр для всего нашего дома. Мы ставили, наверно, все известные нам сказки… Были и сказки на грампластинках, куклы-варежки. Что-то делали сами — пуговицы-глаза нашивались, вата наваливалась на старые и непарные варежки, шапки и шарфы старые тоже шли в ход. Другие родители тоже помогали. А для теневого театра просто вешали белую простынь на стену, ставили фонарь. И учились так собирать руки, чтобы на экране получались изображения животных, из бумаги вырезали фигурки, их клеили на палочки и тоже использовали в постановках. Озвучивал обычно папа на разные голоса или ставили грампластинки.

Потом я и сама начала участвовать в спектаклях и создавать перформансы. Можно сказать, что мой театр существовал в виде небольших психологических квартирных перформансов с середины 90-х годов. Тогда я еще как психолог с учениками занималась исследованием метафор через тело, движения, вербальные и невербальные техники. Этот театр изначально формировался, как интегрирующий, пластичный в своих способах и средствах проявления. Позже я пыталась продолжить театральные лаборатории и постановки, создав с подругой Творческое объединение помощи слепоглухим «Круг». Потом стала актрисой и медиатором в проекте Театра Наций и Фонда поддержки слепоглухих «Со-единение» – спектакля про слепоглухих людей «Прикасаемые/In Touch». Из него впоследствии возник Центр реализации творческих проектов «Инклюзион», где я в момент основания была со-куратором. Моя потребность в своем, независимом, творческом пространстве, собственной творческой территории проявилось в создании проекта Cosmoopera Performing Arts.

Театр — это возможность выразить что-то, прожить роль, которая в жизни недоступна. Возможность посмотреть мир, общаться с интересными творческими людьми. Ну и иногда немного заработать. Чтобы жить, а не просто существовать и выживать, нужно творить, а не только удовлетворять бытовые потребности. Абрахам Маслоу говорил о самоактуализации как высшей потребности человека. Я обрела такую самоактуализацию через творчество. Человек может быть ограничен телесно или ментально, но дух человека не имеет границ. Если «психо» с латинского это «душа», то арт-психотерапия — это исцеление души искусством и исцеление душой. Будь то живопись, скульптура, театр, кино, музыка, литература, поэзия, танец, любое настоящее искусство — доброе творчество. Человек — это прежде всего душа, а только потом тело. Душа первична, остальное вторично. Если душа хочет жить и развиваться, то каким-то чудесным образом находятся возможности и помощь.

Прекрасно, что сейчас в разных странах довольно много творческих проектов, театральных трупп для людей с разными ограничениями по здоровью. Есть особые театры, особые фестивали, особые пространства для таких людей. Это все нужно, и хорошо, что это все есть. Театральные проекты, в которых я участвую: «Прикасаемые», «Живые картины», «Чайка. Фрагменты», «Здесь больше, чем просто селедка» и другие — это наглядный пример психотерапии и социальной реабилитации через искусство. Я играю в спектаклях на ведущих театральных площадках Москвы, езжу с гастролями по стране, а также за рубежом. Работала на одной сцене со многими известными российскими актерами. Создала свой театр, создаю перформансы и участвую в них. Этот импульс помогает мне продолжать совершенствоваться и в живописи, вести мастер-классы, писать статьи, стихи, рассказы.

Благодаря различной творческой деятельности и особенно театру мне удалось преодолеть душевный кризис и выйти на совершенно другой уровень личной жизни.

Писатель, журналист, редактор. С 2019-го года – актриса театральной студии «Инклюзион. Школа. Екатеринбург». Диагноз – детский церебральный паралич.


Я с детства хотела играть в театре. А если я захотела... Я буду! Даже если надо мной посмеиваются и говорят: «Куда тебе». В «Инклюзион. Школа. Екатеринбург» пришла благодаря мастер-классу по танцам. На одном из занятий, которые проводили американские педагоги, я взаимодействовала с нашим хореографом Марией Мякишевой, после чего душе и телу стало фантастически хорошо. Я поняла, что не смогу без этого, и пошла за Машей. А когда пришла и увидела, что это еще и театр с большим количеством совершенно разных дисциплин и уникальной, теплой, творческой атмосферой, ­­– моему счастью не было предела, и я осталась.

До театра было много всякого разного, не помню, чтобы сидела на месте и скучала. Но в театре все совсем другое: свобода, жизнь здесь и сейчас, взгляд на себя под иным углом, что ты, оказывается, способен на большее, чем просто сидеть в коляске. Игра на сцене и есть самый ценный опыт. Она всегда разная. Несмотря на то, что действия в постановке одни и те же, нет двух одинаковых спектаклей, нет двух одинаковых репетиций. В каждом процессе рождаются новые мысли, чувства, образы. Этим ценен театр!

Если убрать все мои амбиции «хочу и буду» и на секунду вернуться в реальное состояние организма (ДЦП и его ассортимент особенностей), то факт, что я играю на сцене, мне кажется чудесным. И за это чудо я премного благодарна нашему режиссеру, руководителю и педагогам. Они приняли меня, поверили в меня. В их компании я чувствую себя в безопасности. Рядом с ними мои возможности многократно расширяются. Их добро наполняет мою жизнь и за пределами театрального мира.

Я всегда была общительной, другой вопрос – мало кто понимал мою речь. Есть те, кто не понимает и сейчас. Театр научил меня быть настойчивее в донесении мысли. Изъясняться более понятно помогают занятия по технике речи и вокалу. Наш замечательный режиссер Наталья Войттовна Гаранина дает мне возможность самовыражения на сцене. И даже в те моменты, когда я ничего не говорю – я общаюсь со зрителем. И это прекрасно! Огромным плюсом является то, что с нами играют студенты Екатеринбургского театрального института. И в нашем общении нет никаких барьеров. На мои просьбы или предложения всегда сердечно откликаются. Так что препятствия, связанные с коммуникацией, исчезли навсегда. А это в жизни человека самое главное!

Театровед, театральный критик, член экспертного совета конкурса новой драматургии «Ремарка» (в номинации «Маленькая Ремарка»). Диагноз – детский церебральный паралич.


Театр как будущая профессия пришел в мою жизнь в девятом классе. Поступить в ГИТИС мне предложил Иосиф Леонидович Райхельгауз, основатель и (до недавнего времени) художественный руководитель московского театра «Школа современной пьесы». Мы познакомились на встрече художественного руководителя со зрителями после спектакля «Чайка. Настоящая оперетка». Иосиф Леонидович увидел в моем стремлении задавать множество вопросов актерам и режиссеру какой-то потенциал и сказал, что мне нужно идти учиться на театроведческий факультет.

Позже Райхельгауз приглашал нас с мамой на личную встречу, чтобы объяснить нам, какие перспективы трудоустройства у меня будут после окончания института. Он был убежден, что я в будущем начну писать, и инвалидность никак не помешает мне найти свое место в профессии. Во многом благодаря его твердой уверенности я смог тогда не растеряться и пойти по предложенному пути. До встречи с Иосифом Леонидовичем я понимал, что мне очень нравится история. Когда он сказал мне: «Уж чего-чего, а истории тебе на театроведческом будет достаточно: история театра, костюма, просто история…» – я понял, что смогу продолжать заниматься любимым делом и окончательно успокоился.

Самым ценным для меня оказался опыт острого, дискуссионного, живого обсуждения пьес на независимом фестивале молодой драматургии «Любимовка». Именно первое участие в таком обсуждении ощущается мной как точка входа в профессию, а не что-то иное, хотя к тому моменту я уже два года как закончил институт и год работал в литчасти театра «Школа современной пьесы». Та дискуссия дала мне возможность ярко почувствовать, что моя инвалидность не выталкивает меня за пределы профессионального сообщества, а наделяет уникальным опытом, который я могу принести в общее творческое поле. И это чувство становилось все более глубоким и крепким с каждым новым приходом на фестиваль.

В первую очередь, конечно, театр убрал чувство отделенности от социума, о котором я писал выше применительно к профессии. На борьбу с этим чувством уходило очень много энергии. Но в моей работе есть еще одна сторона, помогающая мне справиться с внутренними барьерами. Когда ты большим потоком читаешь пьесы, приходящие на драматургический конкурс, когда сталкиваешься с абсолютно непохожими друг на друга авторскими мирами и полярными мнениями коллег об одном и том же тексте, когда вкладываешь усилия в то, чтобы услышать других, то твой ум перестает ездить по единственным привычным рельсам. Начинаешь осознавать, что мир многолик, и он никогда не обещал тебе быть удобным, контролируемым и предсказуемым. Узкие рамки собственных ожиданий, мешающие понять альтернативные мнения, – главное препятствие, от которого театр помогает мне избавляться.